|
Если вкратце, шедевр (пускай и в своем жанре). С него хочется сказать «вау!» или «не может быть!», а то и «ну ты даешь!» - и больше не говорить ничего (это ведь как у реконструктора Курской дуги попросить рассказать про танки - не заткнешь потом). Но сказать что-то придется. Как обычно, про политику.
Человек - летучая мышь был и остается одним из самых ярких продуктов масс-культа на службе государственной пропаганды США. В начале своей карьеры он давал леща преимущественно японцам, мафиозо и кагэбэшникам - лютым врагам американской мечты и американской нации. Со временем же стал олицетворять капиталиста с человеческим лицом: миллионер-филантроп Брюс Уэйн днем содействовал нуждающимся, а по ночам служил обществу в целом, выплачивая ему тем самым дань за включенность в высший свет по праву рождения. Черный плащ и маска с ушами стали бременем белого человека, а сам он - волонтером, который не ждет благодарности и на которых «эта страна» держится.
Логично, что его врагами, составившими готэмскую галерею бестий, стали олицетворения подчас сомнительных, но чаще здравых трендов XX века, от которых тихое мещанство не ждало ничего хорошего. При возведении в абсолют они, действительно, превращались в чистое зло.
Так, за Джокером очевидно маячат мастера провокативного искусства, фрики и активисты движения антипсихиатрии (эти считают, что сумашедших в мире нет, есть «альтернативно мыслящие», и держать их под замком - скотство). За Убийцей Кроком - чернокожие реваншисты из трущоб. За Ядовитым Плющом - экологи. За Раш аль Гулом - тоже экологи (с поправкой на масштаб и восточные фэн-шуй-практики). За Мистером Фризом - триумф чистого разума над религиозными табу, моралите и сюсюканьем. За Пугалом - экзистенциализм и эксперименты по расширению сознания. За Риддлером -высоквалифицированные очкарики как будто бы из Apple. За Двуликим - самосуд и любовь народная к тем парням, что решают вопросы не по закону, а по справедливости.
За Бэйном не было ничего. Ни идеи, ни мотива, ни имиджмейкеров на ЛСД. Родившийся в тюрьме наемник, первостатейный мерзавец и бодибилдер, сидящий на «Яде» (нечто среднее между суперстероидом и героином), он выглядел банальным куском мяса, с которым бы и Сталлоне справился. В высшую лигу злодеев Бейн попал лишь потому, что оказался единственным, кому удалось поломать Бэтмена, причем поломать буквально: не отвлекаясь на внешние эффекты, силач примитивно раздробил «темному рыцарю» позвоночник. Ничего более эффектного для его биографии изобрести уже не могли, так что образ в шумахеровском «Бэтмене и Робине» Бэйну достался по погонам: зеленокожий двухметровый дебил на посылках у Плюща - это он и есть. В конце концов, позлодействовав на страницах комиксов всего-то с десяток лет, этот суперзлодей был сдан в утиль - и был извлечен оттуда Ноланом для того, чтобы завершить трилогию о «Темном рыцаре».
Перед лицом Леджера в шрамах это выглядело чистым самоубийством. В своем посконном виде оппонент явно недотягивал. Над Готемом кружились птички-обломинго, предвещая провал.
Хрен там было.
Бэйну дали всё. Идею, сверхазадачу, миссию, харизму, тройное дно. И белку, и свисток. Уже на первой сцене, где его люди разрезают на куски самолет прямо в воздухе (тут, наверное, нужно добавить, что Нолан старается снимать вживую всех и всё, прибегая к компьютерной графике лишь при крайней необходимости), становится очевидно, что воплощение вполне соответствует грандиозности замаха, а разговор о фильме придется разбить на две неравноценные части.
Дело техники
С момента гибели Двуликого минуло два президентских срока. Бэтмен-Уэйн стал добровольным затворником в собственном поместье, отрастил бороду как в «Поезде на Юму», ходит с палочкой и - по слухам - мочится в утку. Комиссар Гордон тоже хандрит, зная, что благополучие города основано на лжи о Харви Денте. Оба смертельно устали от рефлексий, но если первого из анабиоза выведет воровка с красивой шеей и кошачьей грацией, то второго - почти мифический силач-террорист из недр канализации, где явно замышляется недоброе. Когда этот лысый все-таки выберется на поверхность и, примостившись у броневичка, предложит готэмцам «грабить награбленное» и «вернуть себе город», они вернут. Как это всегда бывает, себе же на погибель.
Сюжетно третья часть отсылает больше к первой, чем ко второй: закольцевавшись, проект имеет законченный вид саги о Бэтмене как о трагическом персонаже и фигуре почти политической. При этом в одном только «Возрождении» событий, идей, масштаба, драйва, персонажей и кунштюков хватило бы на два-три хороших фильма. Шутка ли: Нолан уместил в одном ленте сразу два сердечных интереса Бэтмена - Селину Кайл и Миранду Тейт, разжевал, что было, намекнул, что будет, и много еще чего попутно взорвал. Но мы его любим не за это. Мы его любим за принципы.
Задача, которую перед собой поставил Нолан, даже сейчас, после сдачи готового продукта, выглядит невыполнимой: экранизировать комикс чуть ли не в духе соцреализма, чтоб «как в жизни», чтоб по законам физики, чтоб при минимуме допущений и вовсе без мультиков, но при этом не погрешить против первоисточников, где люди себе ни в чем не отказывали. Шрамы Джокера, положим, лежали на поверхности, с «Возрождением» было куда сложнее. Главная сложность заключалась даже не в хрестоматийном самолете Бэтмена (который наконец-то пущен в ход), а с Женщиной-кошкой: как ни выкручивай ей уши, все одно - косплей и детский утренник. Режиссер выкрутился изящно: очертания ушей профилю Энн Хэтэуэй придали очки ночного видения, Бэйн закачивает себе в кровь не мифический источник суперсилы, а банальное обезболивающее, и один только Бэтмен выглядит на этой вечеринке ряженым. Еще бы, он ведь тут за бобра.
Что все получилось, как задумано, такого не скажешь: местами проступают и гонимый комикс, и агитация не-пойми-в-чью-пользу, и мексиканская мылодрама, да и песнь про тяжкую долюшку и кривую дороженьку порой слишком громко звучит. Но как от исторического кино не требуется абсолютного портретного сходство актеров с реальными вождями, так и тут - перфекционизм гримера лучше оценить по достоинству и принять, как есть, не волоски же на усах пересчитывать. Эту чашу с цикутой проглатываешь залпом, с осадочком, и уже лезешь за добавкой, прекрасно зная, что носить этот хомут теперь не Нолану, не Бейлу и даже не Бэтмену. Для четвертой части потребовался бы котлован бисера, свиней-то навалом, но дураков больше нет.
За сим техническую сторону вопроса можно закрыть, перейдя к идеологической, ибо плодить спойлеры - грех и «лучше один раз увидеть», благо есть ведь на что посмотреть. Почти никто не верил, что третья часть превзойдет вторую (многие не согласятся и теперь), однако результат заставляет предположить наличие между Ноланом и дирекцией Warner Bros примерно такого разговора:
- Ну, лучше, чем в прошлый раз ты точно не снимешь?
- Кто? Я? Еще скажите, что не сниму длиннее.
Потом стороны забили на пиво, и Нолан то пиво выиграл.
Проект «Разгром»
Фраза «Вы арестованы властью народа» прозвучит ближе к концу - к моменту, когда зритель вполне отдает себе отчет в том, что у Гордона, возглавившего отряд сопротивления, вполне корниловские усы, а под маской Бэйна прячется бородка Ильича.
Конечно, это не про 17-й год, а вовсе даже про Occupy Wall Street: сверзадачу для сверхзлодея режиссеру подсказала улица (биржа, кстати, падет первой), оставалось лишь оформить главный - не чета мурашкам от кичменов-одиночек и лохматых экологов - обывательский страх: страх перед репьём, перед пролетарием, перед бунтом окраин. И вот он, нате. Предваряя его явление, гимн США, где о вечном процветании и несокрушимости Америки и без того сказано неуверенно, пропоет совсем уж трагичный и слабый детский голосок.
В одном из комиксов Бэйн и впрямь был замечен в качестве защитника заплаточников-гаврошей, у Нолана же развернулся во всю ширь. Его modus operandi - поднять город на восстание, прохрипеть «аристократов на фонарь», экспроприировать экспроприаторов - и судить кровопийц судом народным. Его люди - санкюлоты-фанатики, готовые платить за идею жизнью. Его противник - капиталист Уэйн, и вообще - любой капиталист, среди которых, впрочем, попадаются нечистоплотные, а от того «полезные дураки».
Словом, все это мы уже видели. В том, что касается социалистических революций, жизнь редко преподносит новые сюжеты. И кто бы ни стал в конечном счете «навозом истории» - революционная матросня или немытые хиппи с Wall Street, а рука восставшего трудового батрачества всё одно - в конце концов сжимается на собственном горле, «власть народа» оборачивается властью хунвэйбина, хама и хаоса, в сортирах лопаются трубы, номер 911 отмалчивается, поделенное богатство не приносит обогащения (в эпоху электронных денег - особенно), и люди самозабвенно пожирают друг друга. Пиши Бунин свои «Окаянные дни» в жанре приключенческой фантастики, могло бы выйти что-то вроде «Возрождения легенды». Могло, если бы «Возрождение легенды» было фильмом про правых и левых, про буржуев и народ. Однако Нолан снял свой фильм немного про другое.
Есть принципиальная тонкость, раскрыть которую мешает та часть профессионального кодекса, где, опять же, о спойлерах. Эта тонкость не дает приписать фильму заведомо антиреволюционный смысл (или «поклеп на советскую действительность», как выразился бы тов. Суслов), объявить Бэтменом то ли Путина, то ли Обаму - и расходиться. К примеру, сказать, что любая революция есть зло нельзя хотя бы потому, что оценка привязана к той точке, где ты находишься. И тут уже важно ответить на себе вопрос: власть жлоба - иллюзия власти народа, фиктивный суд над теми, кто объявлен крайним, беспредел тех, кого наделили полномочиями - это то, что будет, или то, что уже сейчас? Свержение власти условного Бэйна - это ведь тоже революция.
Кроме того, революцию не всегда совершают одним рывком: сила, годами перемалывающая систему изнутри и неторопливо занимающая основные кресла, - она ведь тоже совершает революцию.
Распознать - где иллюзия, где ложь, а где реальная угроза и где упыри с популистами окопались, не для всех просто. Однако иллюзию, фикцию и хама все же стоит поискать именно там, где о праве народа, его воле и проч., говорят особенно громко; народ обожает, когда его «по шерстке». Он обманываться рад - раз, другой, третий. Он хочет, чтоб поскорее устал караул. Он хочет, чтобы «не мутили воду». Он сам не знает, чего он хочет.
Второй вопрос, на который предстоит ответить, еще сложнее: революцию надо отсчитывать от момента, когда рвануло, или уже тогда, когда стало очевидно - рано или поздно рванет? По Нолану если, внешне благополучная система, построенная на лжи и наручниках, в конце концов неизбежно рухнет, вознеся мародеров и закопав непричастных. Очень возможно, что лучше сразу во Флоренцию, как дворецкий Альфред советовал, не дожидаясь бури. Тем более, Бэтмен, такое дело, персонаж сказочный. Чуть ли не единственный сказочный персонаж в этом фильме про себя. А в жизни-то даже кастинг на Бэтмена не объявишь.
На всякий случай: Немцова не предлагать.
| |