|
Первой премьерой сезона в Мариинском театре стала никогда не шедшая в Петербурге опера «Средство Макропулоса». Спектакль подал новую для публики музыку Яначека в удобной сценической оболочке
Валерий Гергиев объявил «Средство Макропулоса» еще в 2007-м, вскоре после премьеры другой оперы Яначека - «Енуфы». Тот спектакль получился достойным, но публика к сумрачной деревенской трагедии чешского композитора не прикипела.
Гергиев с просветительского тренда не свернул, продолжив насыщать репертуар сочинениями XX в. Для «Средства Макропулоса» выбрали постановку английского режиссера Грэма Вика, сделанную четыре года назад в Копенгагене. Происходящее на сцене объяснило, почему именно ее.
Действие комедии Чапека, по которой Яначек сам написал либретто, разворачивается в Праге в конце 1920-х. Начинается оно в адвокатской конторе: драматург предписывает в ремарке регистратуру с ящиками, бюро, кресла для клиентов, телефон и т. д. Поднимается занавес - и что же мы видим? Конторки, стеллажи, кресла, телефон и все остальное. Костюмы, особенно дамские, позволяют датировать действие именно концом 20-х. Опытный профессионал Вик вместе с художником Ричардом Хадсоном используют придуманную еще Мейерхольдом организацию пространства: плоскости сходятся в глубине сцены под прямым углом, что позволяет выстраивать выразительные диагональные мизансцены.
Во втором акте, где дело происходит в театре, одна стена - обратная сторона занавеса, вторая - кулисы. В третьем - такой же номер гостиницы, выдержанный во вкусе Миса ван дер Роэ или Арне Якобсена. И вы не поверите: ну абсолютно ничего пополам не расколется, не рухнет, символически не взмоет и лазером не шибанет. Никакой, прости господи, трактовки. Все в соответствии с известной максимой Тосканини: надо иметь мужество играть, как написано. Усилия постановщика сосредоточены исключительно на том, чтобы внятно, динамично рассказать детективную историю про разбитную гречанку, выпившую 300 лет назад элексир долголетия, а теперь, когда его действие кончается, пытающуюся выцарапать рецепт у потомка своего любовника, которому она его легкомысленно дала.
Внятности способствует то, что и непростой музыкальный материал, и даже чешский язык освоены: театр не раз давал оперу в концертном исполнении. На премьере ансамбль певцов-актеров сложился, убедительнее других были Сергей Семишкур (Грегор) и Сергей Романов (барон Прус). Екатерина Попова красивым сильным голосом спела главную партию Эмилии Марти, однако героиня искушена не только в холодном разврате, но и в сценическом искусстве, за три века карьеры оперной певицы она достигла сверхмастерства (которое, как пишет Чапек, почти пугает своим омертвелым совершенством), и вот тут г-же Поповой явно не хватает пластической выделки.
Спектакль выпускал молодой дирижер Михаил Татарников, обладающий, кроме способностей, музыкантским умом, вкусом и редкой добросовестностью. Под его руками заковыристая партитура, где саспенс сваливается в ернический вальсок, а дуэту тенора и сопрано аккомпанируют туба и малый барабан, своим звучанием вполне объяснила настойчивость театра в таком выборе.
Санкт-Петербург
| |