|
В рамках лаборатории «Выход-68» была поставлена пьеса Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо».
(KZN.RU, 20 декабря, Ольга Герцева). В рамках лаборатории «Выход-68» на сцене Татарского академического театра им. Г.Камала молодые режиссеры Родион Сабиров и Ангелина Мигранова представили постановку пьесы Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо».
«В ожидании Годо» - пьеса, признанная самым влиятельным англоязычным драматургическим произведением XX века, она предвосхищает современную «новую драму» и является одним из первых произведений, написанных по законам горизонтального искусства. Это не традиционный способ существования на сцене пьесы, в которой зрителю удобно думать и понимать, горизонтальное искусство призвано будоражить сознание, наталкивать зрителя на новые трактовки, мыслить самостоятельно.
Родион Сабиров и Ангелина Мигранова очень смело взялись за постановку этой очень сложной, неоднозначной пьесы. И поскольку был выбран такой материал, им не удалось избежать ошибок по своей неопытности, однако сам их выбор делает им честь. Своей постановкой они делают заявку на попадание в поле европейского, мирового театра.
Герои пьесы «В ожидании Годо» попадают в некий чуждый им уголок бытия, где к ним должен явиться Годо, который решит их судьбу и внесет ясность в их существование. Но идет время, а Годо не появляется. Вместо него Гого и Диди посещают Поццо и Лаки, демонические существа, а в финале сверху спускается Мальчик, который сообщает, что сегодня Годо не придет, он придет завтра. В постановке Родиона Сабирова и Ангелины Миграновой из трагикомедии Сэмюэля Беккета взято только одно действие. В будущем режиссеры собираются дополнить его вторым.
Пьеса Беккета не поддается однозначной трактовке. Невозможно найти четкое толкование, что это за место, где ждут Годо, и кто он - этот Годо. Гого и Диди могут находиться в чистилище и ждать окончательного решения своей посмертной доли. К такому толкованию подталкивают христианские мотивы, присутствующие в постановке, и то, что Лаки и Поццо появляются из-под земли, а Мальчик в белом одеянии спускается с высоты. С другой стороны, трактовку можно расширить до того, что это место - просто жизнь в целом, и герои проживают ее у нас на глазах. Вся жизнь полна одиночества, страданий, искушений, вся она проходит в ожидании Годо - в этом случае он может быть не только Богом, но и просто Смертью.
Ясно одно - из этого места невозможно уйти. Режиссеры нашли удачный ход: герои скатываются на сцену по наклонной плоскости в начале действия. Затем один из них пытается уйти, но соскальзывает назад. Покинуть это место невозможно - разве что повесившись на суку единственного дерева. Гулко звучит подножие «дерева», по которому бьет Диди - этот звук пугает, настораживает, лишает воли. Само «дерево» на сцене представляет из себя арматурный сплав, как и стоящий недалеко «пень» - сценографическое решение подчеркивает враждебность, одиночество, неуютность окружающего мира. Хорошо подобрана и музыка в спектакле.
Необходимо отметить блестящее пластическое решение в образе Лаки, который беснуется и изгибается от боли одновременно (пластика Наили Фаткуллиной). Одним из смысловых центров пьесы становится этот танец и момент, когда Поццо заставляет Лаки думать - этот монолог разрушающейся личности, которая внезапно начала мыслить, а до этого пребывала в прострации и анабиозе. Лаки и Поццо решают в пьесе тему рабства, которое так или иначе является частью нашей жизни и только мы сами способны решить, хотим ли мы думать, до какой степени мы хотим быть рабами и где находится грань, которая превращает человека в скотину.
| |