|
Конституционный суд просят разобраться с законодательством об аппаратуре, с помощью которой можно вести негласную слежку. По словам заявителей, из-за расплывчатых формулировок сейчас «шпионской штучкой» можно признать практически любые приборы и объявить их вне закона. Даже те, которые используются для сугубо легальных целей.
Конституционный суд (КС) РФ начал проверку законности ч. 3 статьи 138 Уголовного кодекса РФ. Поводом для этого послужили жалобы пяти заявителей, двое из которых уже осуждены по оспариваемой статье, а трое являются обвиняемыми. Во всех трех случаях речь идет о «незаконном производстве, сбыте или приобретении специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации». Наказания именно за эти деяния подразумевает ст. 138 УК РФ.
Житель Архангельска Алексей Трубин в 2008 году был осужден на полтора года лишения свободы условно за то, что изготовил миниатюрное аудиоустройство (четыре радиомикрофона, смонтированные в футляре от губной помады).
Для чего ему понадобилось такое приспособление, в ходе заседания КС так и не рассказали. Мировой суд, вынесший обвинительный приговор, счел, что «аудиопомада» входит в перечень специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации в ходе оперативно-розыскной деятельности. Для производства и сбыта таких спецсредств необходимо иметь соответствующую лицензию. Именно за отсутствие такой лицензии и понес наказание Трубин. Теперь он требует признать неконституционным тот самый перечень, утвержденный постановлением правительства РФ еще в 1996 году. По мнению Трубина, формулировки в данном документе крайне расплывчаты. Поэтому под них можно подвести почти любой прибор, даже обычный бытовой диктофон или фотоаппарат.
Похожая история произошла с предпринимателем Игорем Коршуном из Зеленограда. Его фирма, производившая диктофоны и видеорекордеры, в числе прочего предлагала своим клиентам «устройство дистанционного акустического контроля», предназначенное для контроля срабатывания системы охраны (квартиры, офиса). Суд посчитал, что предприниматель незаконно разработал свое изделие для негласного получения информации. В результате предпринимателю пришлось заплатить штраф в размере 200 МРОТ. Игорь Коршун считает, что закон не дает никакой определенности, что должно считаться «специальным техническим средством», а что - нет. Самое главное - непонятны критерии, по которым это определяется.
«Совершенно непонятно, почему, например, ручка или декоративный офисный диктофон в виде деревянной шкатулки, снабженные надписью "диктофон" и световым индикатором записи, причисляется к закамуфлированным изделиям и, следовательно, специальным средствам, а тот же диктофон в фотоаппарате, сотовом телефоне, наладоннике - нет», - удивляется Коршун.
Предприниматель рассказал, что его компании постоянно приходилось проводить дорогостоящие научно-технические экспертизы, чтобы выяснить, является ли та или иная продукция «спецсредством» или нет.
Причем спрогнозировать результаты экспертизы в каждом конкретном случае было совершенно невозможно. Подобное состояние нормативно-правовой базы, по его мнению, тормозит технический прогресс в стране. Все это побудило заявителя обратиться в КС с просьбой признать столь неконкретные законодательные нормы не соответствующими Конституции.
Остальные заявители - Сергей Капорин из Петропавловска-Камчатского, Цезарь Соловьев из Коми и Сергей Миронов из Костромы - обвиняются в незаконном приобретении и продаже устройств видеонаблюдения, закамуфлированных под бытовые предметы (шариковые авторучки и пульты автосигнализаций со встроенными видеокамерами и микрофонами). При этом все они покупали «спецсредства» не на «черном рынке», а у обычных поставщиков. В данный момент все три дела находятся на этапе следствия. Заявители указывают на то, что обвиняемыми они стали в результате отнюдь не преступных действий, и считают, что закон создает ситуацию, когда гражданин не может предвидеть последствия своих законопослушных поступков, что явно вступает в противоречие с Конституцией.
Кроме того, Соловьев в своей жалобе обращает внимание на нечеткую, по его мнению, формулировку названия ст. 138 УК РФ, которое звучит так: «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений». Претензии предъявляются к словосочетанию «иные сообщения». Как считает заявитель, под такую формулировку можно подвести все что угодно и, чисто гипотетически, любой гражданин России может быть осужден за получение абсолютно любой информации, если только она будет признана попадающей в категорию загадочных «иных сообщений».
Оппонентом заявителей на заседании КС оказался начальник отдела договорно-правового управления ФСБ РФ Мурадом Чарыевым.
В пространном выступлении он постарался обстоятельно ответить на все претензии. В частности, по его словам, именно научно-техническая экспертиза является (и должна являться) главным способом определения - относится ли то или иное техническое средство к «специальным». При этом он отметил, что если дело доходит до суда, то данные любой экспертизы рассматриваются в совокупности с другими доказательствами по делу. Но какие именно доказательства того, что некий прибор не является «закамуфлированным» и не предназначен для тайного сбора информации, могут быть предоставлены в суд, кроме экспертизы, так и осталось загадкой.
«Что касается словосочетания "иные сообщения", то представляется, что его значение достаточно понятно не только человеку, обладающему юридическим образованием, но и человеку, который обладает навыками грамотности и умеет читать, в том числе и юридическую литературу», - добавил Чарыев.
Решение судей КС РФ по данному делу станет известно в течение ближайших двух месяцев. Согласно регламенту, оно принимается на отдельном закрытом заседании суда.
Виктор Банев (Санкт-Петербург)
| |