|
Сечин предлагает свои версии банкротства ЮКОСа и визовых проблем американского инвестора Уильяма Браудера, а конфликт между акционерами «Норильского никеля» советует просто перетерпеть
Сегодня в The Wall Street Journal выходит интервью с российским вице-премьером Игорем Сечиным. «Ведомости» публикуют его беседу с журналистом газеты.
- Игорь Иванович, как бы вы оценили успешность работы российских властей по привлечению иностранных инвестиций?
- Российская экономика сегодня открыта: 25% российского нефтегазового сектора принадлежат иностранным компаниям. Фактически все крупные нефтегазовые компании России имеют международных акционеров, которые вошли в бизнес благодаря вложению средств. Буквально только что состоялось подписание исторического соглашения об обмене активами между «Роснефтью» и BP - разве это не успешная работа, не шаг в направлении роста инвестиций?
Процесс идет, и я считаю, что это правильный путь, который направлен на повышение доверия между странами, на получение корпоративного опыта для российского бизнеса. Если это сопровождается еще и обменом технологиями, реализацией конкретных проектов, то, по сути, это решает актуальную для всех проблему энергобезопасности.
- А вопросы контроля над приобретаемым бизнесом, которые важны для некоторых иностранных компаний?
- Я не вижу здесь проблем. У нас объективно нет конфликтов ни по одному из вопросов сотрудничества с нашими крупнейшими партнерами. Например, насколько мне известно, пару недель назад по сахалинским проектам ExxonMobil были подписаны согласованные решения по затратам по соглашению о разделе продукции. У нас выстроены очень хорошие отношения с господами Тиллерсоном и Даффином (Рекс Тиллерсон - генеральный директор и председатель совета директоров ExxonMobil, Нил Даффин - президент ExxonMobil. - «Ведомости»).
Говоря о новых проектах, я хочу упомянуть состоявшуюся договоренность о совместном с ExxonMobil проекте на шельфе в Черном море, на месторождении Туапсинский прогиб. Мы договорились создать совместную операционную компанию и начать с геологоразведки. Ресурсная база там очень неплохая, порядка миллиарда тонн жидких углеводородов, и есть возможность расширения работ. В Давосе мы встречались с Рексом Тиллерсоном и подписали с ним соглашение о работе на черноморском шельфе, причем ExxonMobil рассматривала для себя различные варианты.
Мы ведем работу со всеми, исходя из выгоды и здравого смысла. В случае с арктическим шельфом предложение от BP оказалось лучше всех прочих. Оно более конкурентно и с точки зрения экономики, и с позиций привлечения технологий. Мы стараемся учитывать все, в том числе, например, и опыт BP по ликвидации последствий аварии в Мексиканском заливе.
- Почему принципиальным условием для российской стороны в сделке с BP был обмен акциями?
- С моей точки зрения, в этом вопросе наблюдается диспаритет: как я уже сказал, российский нефтегазовый сектор на 25% уже принадлежит иностранным компаниям, тогда как крупные мировые нефтяные компании пока не очень охотно допускают российских участников в состав своих акционеров. Вместе с тем обмен активами позволяет значительно повысить степень доверия, это создает дополнительные механизмы контроля. В этом смысле проект с BP является комплексным для обеих сторон. У всего должна быть своя история отношений, именно к этому надо стремиться. Я с большим удовлетворением отмечаю позитивное продвижение по данной сделке и считаю, что за таким подходом большое будущее.
- А вы бы хотели, чтобы у российской стороны, у «Роснефти», было место в совете директоров BP?
- Мы готовы обсуждать такой подход, готовы совершить обмен на паритетной основе. Если ВР согласится на вхождение представителей «Роснефти» в свой совет директоров, то мы, безусловно, обеспечим адекватное представительство BP в «Роснефти». «Роснефть» ведь тоже крупнейший акционер.
- Но у «Роснефти» чуть-чуть не хватает акций, чтобы провести человека в совет.
- Это можно легко поправить.
- А вы сами хотели бы занять это место?
- Я не рассматривал такой возможности. Но готов изучить ситуацию, если это будет нужно. Хотя я считаю, что от «Роснефти» надо найти хорошего директора - профессионального и независимого. Такая работа требует очень большого времени. Не знаю пока, насколько я готов полностью посвятить себя работе на этом участке.
«Мы не занимаемся притворными сделками»
- Стал ли конфликт между BP и российскими акционерами TNK-BP - уже пошли судебные иски! - неожиданностью для «Роснефти» и для российских властей?
- Для меня это точно была неожиданность. Я думаю, что и для «Роснефти» тоже. Если бы мы что-то подобное предполагали, мы внесли бы это в общую оценку и, может быть, что-то еще выторговали бы.
Мы спрашивали у BP, выполнят ли они все требования своего соглашения с акционерами, и накануне совершения сделки я даже обращался к руководству ТНК-BP с просьбой ее поддержать. Я встречался с [исполнительным директором ТНК-BP Германом] Ханом и сказал, что мы обсуждаем возможность такой сделки. Я просил его оказать содействие в работе с английскими акционерами BP.
Я надеюсь, что все недоразумения будут сняты и вопрос будет урегулирован цивилизованным образом: мы будем наблюдать за этим. И нам не хотелось бы, чтобы «Роснефть» предпринимала действия в защиту своих интересов в связи с субъективным подходом, направленным на задержку большого проекта ее сотрудничества с BP. Если такой субъективный подход будет допущен какой-либо из сторон - нам все равно кем - BP или ААР («Альфа-групп», Access и «Ренова». - «Ведомости»), - то «Роснефть» подсчитает свои убытки от нереализованной сделки и потребует компенсацию от всех, кто эти убытки нанес.
Нам очень хочется реализовать проект с BP. Мы не занимаемся притворными сделками. Мы считаем, что за таким подходом будущее, и уверены, что все проблемы будут урегулированы.
- Но неужели [исполнительный председатель совета директоров ТНК-BP Михаил] Фридман с Ханом не понимают, что нельзя вставать на историческом пути отрасли?
- Карл Маркс говорил, что капиталист в погоне за добавочной стоимостью может пойти на любое преступление, - это я в качестве шутки вам напоминаю. Важно, чтобы акционеры AAР понимали необходимость сохранения баланса интересов и ответственности.
- Но если BP хотела участвовать в проекте через ТНК-BP?
- Мне это сложно комментировать. Я не знаю корпоративных договоренностей, которые существуют между ТНК и BP. Но, насколько мне известно, по российскому законодательству ТНК-BP не может быть субъектом работы на арктическом шельфе: у нее нет на это соответствующей лицензии. Без сертификата ТНК-BP по закону не имеет права работать на шельфе в Арктике. А ведь там на одну только геологоразведку надо истратить $1,4 млрд.
Если BP хочет привлечь ТНК как портфельного инвестора, то я думаю, что BP проинформирует нас об этом. Но, по моим данным, повторяю, «Роснефть», изучая возможности будущих партнеров для работы на шельфе в арктической зоне, не увидела компетенции ТНК-BP в этом вопросе.
- В конфликте между BP и AAР чья недоработка? BP неправильно себя повела или AAР?
| |