|
В зрительном зале Большого театра, где почти восстановлены исторические интерьеры, во вторник открыли потолочную роспись. Холсты плафона «Аполлон и музы» полностью сохранены.
- После закрытия театра на ремонт в 2005 году, - вспоминает руководитель бригады художников-реставраторов Михаил Чистяков, - мы полностью провели противоаварийные работы, в том числе законсервировали плафон. До этого состояние было ужасно. Где-то отошел красочный слой, клочья холста висели, кругом были черные копченые трещины, волдыри. Зрители, сидевшие в партере, этого не замечали, но с верхнего яруса было видно все.
Сейчас с верхнего яруса видны некоторые неровности потолка, и как раз это свидетельствует о сохранности оригинальных панелей и деревянных дек над холстом. Холст с гризайльным орнаментом, занимающий весь потолок (900 квадратных метров), - новый, в него вклеены старые холсты - Каллиопа, Эвтерпа, Мельпомена и далее по античному списку. Нет только Полигимнии. Титов заменил ее безымянной музой, с палитрой и кистью в руках.
Плафон был написан мастерами академической школы под руководством Алексея Титова в 1856 году - спустя три года после пожара. Послепожарной реставрацией театра занимался Альберто Кавос. В 1882-м муз пришлось подновлять: холод и сырость, проникавшие в отверстие на потолке, оставленное для вытяжки дыма и копоти, сказались на их сохранности. Перед коронацией Николая II в 1895-м муз переписали в стиле модерн. А в 1930-м вновь реставрировали: после установки вентиляции в зале изменился микроклимат. И плафон так стремительно разрушался, что его решили заменить новым. Имя ему придумали «Апофеоз искусств народов СССР». Если бы в конкурсе на его исполнение, в котором среди прочих участвовали Бруни, Фаворский и Лансере, победил Федор Федоровский, оставивший Большому внушительное творческое наследие, мы бы имели на потолке пятиконечную звезду. Но началась война, и плафон не стали менять. Братья Корины, взявшие на себя очередную реставрацию, использовали для нее стратегический материал - осетровый клей. Потом муз еще спасали в 1958-м и в 1975-м. И спасли: чудовищное состояние, в котором дошли холсты до нынешней глобальной реставрации, позволили, тем не менее, не заменять их новоделом.
Теперь осталось поднять люстру. Хрусталь повесят, только когда будет абсолютно готов зал, когда окончится золочение лепнины на ярусах. (Золотят дедовским методом: перед золотом кладут слой полимента, замешенного на яичном белке.) К кавасовским же стандартам приведут вместительность зрительного зала. До пожара партер был стоячим и рассчитан на 1720 мест. Мы, конечно, будем сидеть. Но нас будет меньше. А сами кресла станут больше. Как и оркестровая яма, в которой уместится удвоенный оркестровый состав. И даже можно рассчитывать на хороший звук: над акустикой, как и над сценическим оснащением, работают немцы. Когда летом труппа начнет осваивать обновленный театр, артисты наверняка оценят плоды их трудов.
| |