|
Основатель Pink Floyd довез до Москвы свое главное творение - шоу «The Wall»
Один из основателей выдающейся британской группы Pink Floyd с преподавательской последовательностью представляет россиянам «флойдовскую» классику.
Пять лет назад на Васильевском спуске Роджер Уотерс исполнял «The Dark Side Of The Moon» - самый успешный альбом Pink Floyd 1973 года, открывший «золотой» период в истории группы. В нем созидали все - Уотерс, Гилмор, Мэйсон, Райт. К 1979 году этот квартет уже трещал по швам, и объемная (2 диска) рок-сюита «The Wall» записывалась вопреки многим факторам, смахивала на величественный закат «пинков» и одновременно являлась бенефисом строптивого Роджера. Фактически «Стена» стала его сольным проектом, а через несколько лет после ее издания Уотерс навсегда с Pink Floyd расстался.
Славный бренд суд ему присвоить не позволил, но некоторые «флойдовские» артефакты (летающий хряк, например) Уотерс унаследовал. Нынче этот зверь пролетел над фан-зоной и вип-партером «Олимпийского». Надувная свинья с надписью «Drink Kalashnikov vodka» на хребте нашла свое место в рефлексивном, памфлетном действе «The Wall», которое давно стало не только знаковым произведением мирового рока, но и некоей матрицей человеческих противоречий и комплексов, вроде шекспировского «Гамлета» или чеховского «Дяди Вани».
В связи с левацкими склонностями Уотерса «Стену» принято рассматривать как эффектную антимилитаристскую сагу. Это по меньшей мере не совсем так. Скорее, «The Wall» - непроизвольная перекличка с «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. И еще - перманентная, местами, возможно, неосознанная борьба Уотерса с собственными демонами. Что, слава богу, не помешало ему превратить «Стену» в высокотехнологичное, массовое, музыкально-визуальное представление с антитоталитарным пафосом. Не только впечатляющая, но и полезная, в общем, получилась штуковина.
Московский перформанс «The Wall» открылся пикированием из-под свода «Олимпийского» почти натурального самолета. Он снес часть построенной на сцене гигантской стены и растворился в сполохах огня. Сам «флойдовский» экс-басист, его музыканты и бэк-вокальное трио возникли из темноты с «In the Flesh?». После второй части ключевой композиции «Another Brick in the Wall» Уотерс на минуту вышел из образа, поздоровался с аудиторией и объявил, полагаю, важнейшую для него песню - «Mother». На стене проплыла алая надпись на русском: «Никогда, блин». Прозвучавшая следом «Goodbye Blue Sky» сопровождалась крушением символов. В одну кучу сыпались кресты, полумесяцы, знаки доллара, евро и т.п. К «Young Lust», где видеоряд ненадолго превратил «Олимпийский» в подобие кабаре «Crazy Horse», музыканты виднелись лишь сквозь небольшие проемы. Пинк (Роджер) достроил свою стену отчуждения и, пропев «Goodbye Cruel World», обозначил антракт - уникальный эпизод для стадионных концертов.
Второе «отделение», начавшееся драматично-беспощадной «Hey, You», перешедшей в шизоидную «Is There Anybody Out There?», усилило театральную составляющую шоу и, следовательно, эмоциональное воздействие на публику. Одинокий Уотерс в проеме окна у включенного торшера поет «Nobody Home», и далее следует апофеозный блок из песен «Vera» и «Bring the Boys Back Home». Здесь болезненное повествование одиночки переходит в фиксации кошмаров. И у Уотерса находится собеседник - гитарист Дэйв Килминстер, расположившийся на вершине высоченной, уже заполнившей все сценическое пространство стены. Звучит «Comfortably Numb». И далее летит та самая свинья, и суд грядет - «Waiting for the Worms», и Роджер стоит с мегафоном на фоне огромных бордовых червей, расползающихся по всей поверхности стены. Это нужно остановить. Стена как метафора множества барьеров, предрассудков и конфронтаций между людьми должна быть разрушена. В «The Wall» так и происходит. Но это лишь шоу. И тут оно заканчивается.
| |