|
Мировая оперная звезда впервые за много лет поет в Москве программу целиком из русской музыки
Примадонна мировой оперы, непревзойденная Норма, Турандот, Манон Леско, леди Макбет, крайне редко выступающая в России, неожиданно решила спеть в зале Чайковского с хором Владимира Минина. О том, что побудило выбрать необычную для Гулегиной целиком русскую программу, от Чайковского до современного авангарда, о превратностях жизни оперного артиста и о своих самых любимых людях звезда рассказала «Труду».
- Мы здесь взволнованы сообщением об инциденте в Венской опере, где на вас, говорят, упал занавес.
- К сожалению, это правда! Да, прямо на аплодисментах после второго акта «Набукко», допевала уже в «ушибленном» состоянии. Врачи диагностировали сотрясение мозга. Пришлось из-за этого отменить очень важную для меня поездку в качестве посла доброй воли UNICEF (Международный чрезвычайный фонд помощи детям. - «Труд») в Казахстан, где я должна была изучить ситуацию с помощью детям и подросткам, встречаться с членами правительства...
- Как решились после этого ехать в Москву?
- Все-таки уже прошло достаточно времени. Хотя врач советовал лежать две недели, я пролежала только одну. Ну не могу же я из-за какой-то травмы подвести столько людей.
- В концерте вы исполните не только классику, но и совершенно не ассоциирующийся с вами репертуар, вроде кантаты современного композитора Юрия Буцко «Свадебные песни».
- А это Владимир Николаевич предложил. Я увидела ноты и за голову схватилась - как это спеть? Там есть ходы на четверть тона, я с таким впервые в жизни столкнулась. Тут и пианист не поможет - на рояле четверть тона не сыграешь. Ничего, мне не привыкать к экстриму. Вот на Олимпиаде в Ванкувере...
- Что было на Олимпиаде?
- Я стояла на 10-метровой высоте на узенькой площадке, только привязанная за пояс к тонкому штырьку, как кукла на витрине, с риском упасть каждую секунду... Это было во время финальной церемонии передачи олимпийского флага нашему Сочи. Надо было подняться в маленьком лифте на шар диаметром 10 метров. А на мне длинное платье, большие крылья, и нужно было следить, чтобы это все не попало в рельс лифта. Во время репетиции кончик платья таки попал, тут же вся конструкция завалилась - хорошо я догадалась потянуться в другую сторону и удалось удержать равновесие, пока ко мне не подскочили здоровые дядечки-техники и не освободили... А потом надо было на этом шаре выехать на стадион.
Страшно! Зато красиво, я в золотом платье... Шутила, что наши мало медалей получили, наверное, потому что все золото ушло на мое платье...
- Это трудности из области акробатики, а давайте все же вернемся к музыке. Вот уже два года, как вы вовсю поете «Турандот», в четырех или пяти постановках разных театров. Наверное, какие-то из них вам ближе, какие-то не во всем устраивают...
- Конечно, спектакли очень разные. Например, очень красивая постановка в Милане в «Ла Скала», прошедшая в апреле под руководством Валерия Гергиева. Академически-пышная, но с множеством современных наворотов, мультимедиа-эффектами. В первом акте сама Турандот не появляется, зато на белый круг Луны проецируется фильм, который мы снимали во время репетиций в костюмах и гриме - как она живет, кого ненавидит и чьей казнью командует, давая сигнал на отрубление головы... А начинается действие с того, что главный герой Калаф спит. И в конце после счастливой развязки Турандот дает ему знак: засыпай! То есть вся сказка ему приснилась.
- Гергиев в недавнем интервью «Труду» признался, что дирижировал спектакль с температурой 39.
- И провел его гениально. А простудился он после празднования 25-летия моего дебюта в «Скала», которое пришлось как раз на эти дни. Был прекрасный теплый вечер, переходящий в ночь, но когда Валерий и еще несколько сопровождающих его человек в три часа утра ушли к себе в отель, его прохватило. И он потом все время глотал антибиотики. Мне очень неловко, что он заболел именно на моем вечере. С другой стороны, я же пела с воспалением легких в «Турандот» Мариинского театра на гастролях в Японии в феврале... К сожалению, не все спектакли столь же удачны. Некоторые постановщики придумывают просто откровенную дурь. В Берлине от меня хотели, чтобы я выходила на дуэт Del primo bacio в ночной рубашке и Калаф тут же на авансцене надевал бы на меня свадебное платье. Я говорю: вы с ума сошли? Как можно во время такого важного дуэта отвлекать исполнителей? Не говоря уж о том, что впихнуть сопрано в платье - это же надо уметь (смеется). Хотите свадебное платье в финале - ОК, но ему место, только когда героиня уже говорит: «Да, его имя - любовь».
- Случалось отказываться от постановок?
- Бывало, когда еще была маленькая, а меня хотели поставить на тяжелый репертуар - «Джоконду», «Девушку с Запада», ту же «Турандот». Если же что-то не нравилось в спектакле, в основном старалась договориться. Я сама, может быть, не думаю и не чувствую так, как режиссер, но в том новом, что он предлагает, тоже может быть какое-то рациональное зерно. Как было с Филидой Ллойд на «Макбете» - кстати, с исполнения в Барселоне есть видео, а еще этот «Макбет» был в Париже и Лондоне, причем всюду со мной в партии леди Макбет. Но на самых первых репетициях в Париже мы с Филидой поспорили. Я увидела на подмостках ванну и спрашиваю: зачем это? Она говорит: а это ты перед сценой сомнамбулизма будешь мыться - отмывать кровь. Я думаю: о, приехали! Филиде же говорю: этого не будет. Ушла домой, и мне снится сон. Все черно, и вдруг полоса света, будто открывается дверь, вдали я вижу ванну и себя саму в белой рубашке с длинными лохмами, я зачерпываю из ванны воду и лью на себя, и моюсь, моюсь, моюсь, вдруг ррраз - увидела на руках кровь! И в этот момент дверь закрывается.
| |