|
Дневник «Кинотавра»: на третий день фестиваля Ситора Алиева призвала забыть о бассейне, а кинопрограмма погрузилась в ностальгию - по «новой волне», «новой драме» и Жан-Люку Годару лично, а лучше прочих оказалось «Безразличие» Олега Флянгольца, в котором зрители полюбовались на не облысевшего Бондарчука и собачку-космонавта.
Третий день «Кинотавра» проходил под знаком повторения пройденного. На улице окончательно восторжествовало лето и озвученный утром ранее перед началом конкурса короткого метра призыв программного директора фестиваля Ситоры Алиевой к сидящим в зале Зимнего театра забыть о пляже и бассейне обрел содержательность проверки на прочность.
В начале дня третьего показывали еще восемь фильмов из конкурса короткого метра. Первый и, по мнению большинства, лучший из них - «Дотянуться до мамы» Ольги Томенко вопреки названию оказался не слезливой мелодрамой, а триллером про ребенка, который сталкивается с непониманием и нежеланием взрослых что-либо доходчиво объяснять. Не дождавшись в положенный час родителей с рыбалки девочка, которая в минуту обиды нажелала им разного, начинает стремительно сводить себя с ума вплоть до появления злобного двойника в духе японского хоррора.
Технично снятая история с диалогами в духе хорошего ситкома и педагогическим подтекстом оказалась своего рода индульгенцией последующим картинам, которые подвергали зрителя различным испытаниям. В «Клятве Гиппократа» это неприятный герой - запустивший себя под предлогом несчастной любви филолог, который волей первоисточника («Роман с языком» Владимира Новикова) оказывается мил симпатичной женщине-терапевту. В «Седьмом» - злоключения издевательски юного и щенячьего водителя троллейбуса, ностальгически позаимствованного из советского кино про взрослеющих школьников. Фильмы «Недоступен»и "Маниакальные проявления мисс Изольды К" оказались пугающими мужской и женской версией фантазий на тему любовно-обсессивного синдрома. "Половое покрытие" - кичевым трипом по мотивам текста братьев Пресняковых про обнаружение трупа. В "Ледниковом периоде" бывшего фигуриста Андрея Грязева удачный образ, выстроенный вокруг звезды фильма "Пыль" Алексея Подольского, конфликтует с не слишком изобретательным сюжетом.
Зато в смелости иным начинающим авторам не откажешь - Марина Левина записала Жан-Люка Годара в соавторы сценария сентиментальной сценки "Адронный коллайдер" про робкого влюбленного, которому посетители кафе мешают приступить к решающему признанию. Фотография главного идола французской "новой волны" на стенке кафе прилагается.
Повторением, а для тех, кто упорно пропускал "Евразийца" литовца Шарунаса Бартаса на различных фестивалях, шансом наконец посмотреть фильм стал показ картины в рамках программы "Летняя эйфория", в которой в этом году Андрей Плахов собрал работы с постсоветского пространства. Также Бартасу досталось продолжать за Клер Дени дело расширения кинематографических горизонтов нового поколения - его мастер-класс состоялся после показа картины.
Третьей и четвертой картинами основного конкурса стали "Летит" Сергея Швыдкого и Фуада Ибрагимбекова и "Безразличие" Олега Флянгольца.
Швыдкой и Ибрагимбеков взялись за экранизацию пьесы Ольги Мухиной про опасности мира гламура, которые подстерегают беспечных и циничных работников коллектива ток-шоу про любовь. Тут стоит пояснить: драматург Мухина более всего известна как автор "Тани-Тани" - одного из главных хитов театра Петра Фоменко в середине 1990-х. Пропав на какое-то время с горизонтов "новой драмы", к появлению которой в России она была причастна, Мухина вернулась в 2004-м с пьесой "Летит". Текст был представлен, как применение драматургической техники "вербатим" - то есть создания произведения из задокументированной прямой речи интересующих автора реальных людей. "Летит" уже ставил со студентами Сергея Женовача еще один фоменковский соратник и поклонник автора Евгений Каменькович - тогда не слишком техничные, но живые второ- или третьекурсники, как могли, старались разогнать текст. Однако спотыкались о безжизненность претенциозных фразочек, из которых были склеены диалоги.
В фильме молодых режиссеров те же диалоги достаются в том числе и двум фоменковцам - Евгению Цыганову и Павлу Баршаку - правда, возможный дуэт в фильме разведен: сыграть заклятых друзей героям "Прогулки" не дали.
Швыдкой и Ибрагимбеков не предпринимают попытки оживить речь персонажей, а, ровно наоборот, доводят ее театральность до предела. Примодненные мальчики и девочки обмениваются замечаниями и афоризмами на тему отношений ("мужчина - ребенок-ребенок-ребенок, а потом раз - и старик"), словно ведут церемонию - не перебивая друг друга, неспешно, с паузами пресыщенности жизнью. Глянцевая картинка непременных vip-клубов, томных вечеринок и ленивого употребления таблеток и кокаина доводят и без того карикатурный текст до запредельного уровня нелепости. Даже настоящий, кажется, снег, присыпающий картонную реальность, выглядит ватой. Если это сознательный ход, то он не срабатывает - разбитую на Страх и Трепет (так озаглавлены части первоисточника) нравоучительную пьесу, равно далекую от "вербатима" (Мухина опрашивала не реальных работников телевидения, а милейших театральных актеров из фоменковского круга) и от всякой реальности, не оживить последовательным умерщвлением.
"Безразличие" - проект с еще более интересной судьбой. Флянгольц снимал стилизованную под советское отражение "новой волны" картину в 1991-м году. В ней еще далекий от облысения Федор Бондарчук маялся в черно-белой Москве конца 1950-х, ввязывался в драку в отделении милиции и добивался отношений с женщиной случайного оппонента. Тогда доделать фильм не удалось, но через 20 лет такая возможность появилась, и "Безразличие" появляется с дорисованной собачкой-космонавтом, которая сбежала накануне запуска на орбиту. Помимо компьютерной графики, фильм оброс анимированными вставками погонь и похождений по подземельям с Александром Башировым (перед началом показа актер покидал зал не без помощи охраны, чем дал повод радостным требованиям вернуть артиста), фрагментами хроники со старыми улицами Москвы и песней Эдуарда Хиля.
Пользуясь порочной формулой, на экране "Я гуляю по Москве" и "Июльский дождь" встречают "Ассу" под музыку с граммофонных пластинок.
На фоне неловких короткометражек и декоративной экранизации фальшивой пьесы доведенная вспомогательными материалами до полного метра и несколько раз фальсифицирующая реальность зарисовка оказывается неровной, но живой картинкой про ностальгию.
Автор: Владимир Лященко (Сочи)
| |