|
Лишь семьдесят сильнейших борцов сумо носят звание сэкитори, пользуются почетом в обществе, получают солидное денежное вознаграждение за свою работу, имеют в подчинении адъютантов-цукэбито.
А более чем у шестисот богатырей нет даже собственной комнаты, им не выплачивается зарплата и запрещается покидать территорию клуба без разрешения наставника. Они трудятся на тренировках в поте лица и мечтают о славе. Однако статистика свидетельствует о том, что только каждый десятый рикиси поднимается в сэкитори.
Пропасть, разделяющую семь десятков избранных и массу простых сумотори, стремится перешагнуть и Николай Иванов, названный в честь великой русской реки Амуром. В прошлом году 27-летний воспитанник школы Ономацу вплотную подошел ко второму элитному дивизиону дзюрё, но вынужден был отступить в рейтинге, пропустив из-за травм два турнира.
- До приезда в Японию у вас не было борцовского опыта?
- В России немного занимался боксом. Ходил в секцию рядом с домом два раза в неделю. В сумо меня пригласил муж моей сестры. Он японец. Его друг был знаком с ояката (тренер-наставник) Ономацу. В июле 2001 года я был представлен тренеру-наставнику и борцам, которые через некоторое время стали моими одноклубниками. Я посмотрел на их тренировки, пообщался с ними, разделил трапезу и решил попробовать свои силы в профессиональном сумо. Через полгода я снова приехал в Японию - и меня приняли в Ономацу-бэя.
- Ономацу-бэя - большая школа?
- Довольно большая. Сейчас у нас восемнадцать борцов.
- Правда, что ояката для борца сумо - второй отец, а школа - это семья?
- (Задумывается). Ояката за нами смотрит, за нас отвечает. Да, получается, что он как отец. С ребятами-одноклубниками несколько лет я живу, тренируюсь, общаюсь круглые сутки. Конечно, я к ним очень привык. Считаю их своими близкими друзьями.
| |