|
На этой неделе в широкий прокат выходит «Меланхолия» Ларса фон Триера. Это, можно сказать, главный арт-хит этого года в России. Подробнее о нашумевшем фильме расскажет Антон Долин в рубрике «Кино» на радио «Вести ФМ».
«Меланхолия» - очевидно, главный арт-хит года в России. Шансов на выход в наш прокат иранского «Развода Надера и Симин», победившего в Берлине, по-прежнему немного, прошедшее с немаленьким успехом «Древо жизни», получившее главный приз в Каннах, все-таки разделило аудиторию на восторженных и негодующих, а вот «Меланхолию» ждали, кажется, все, кто неравнодушен к кино как к искусству, а не чистому развлечению, и даже ходынка на премьере фильма на ММКФ говорила о многом.
Россия - парадоксальная территория, где датчанин-провокатор пользуется неослабевающей популярностью и постоянным спросом: так, его «Антихрист», который во многих странах вовсе не вышел в прокат, у нас шел два года назад на аншлагах, и от проката «Меланхолии», после скандала с пронацистскими шутками режиссера в Каннах, отказались многие страны - но не Россия, где нацистов, конечно, не любят, но неполиткорректность не считают за грех.
Разумеется, обожают Триера не только за это: он все-таки гений. Но попробуйте вспомнить других гениев, которых у нас любят так же сильно, и явно не вспомните.
«Меланхолия» не в меньшей степени, чем «Антихрист», основана на автобиографическом фундаменте - хотя финальная форма претендует на жанровую принадлежность: в том фильме речь шла о хорроре, здесь - о фильме-катастрофе, там моделью было «Зеркало» Тарковского, а тут - его же «Жертвоприношение», поскольку в центре - тема конца света.
Автопроекция Триера - меланхоличка и максималистка Жюстина, в первой части картины пускающая под откос собственный свадебный поезд: то, что для других людей является источником радости, ее коробит и в буквальном смысле слова сводит с ума (говорят, героине Кирстен Данст Триер подарил переживания, испытанные во время работы над «Антихристом», когда он лежал в реабилитационной клинике с нервным срывом).
Вторая часть носит подзаголовок «Клэр» - так зовут благоразумную сестру Жюстины, сыгранную звездой «Антихриста» Шарлоттой Гэнзбур. Тут речь идет уже не о докучливой жизни, а о глобальной смерти бытия как такового: к Земле несется гигантская планета под названием Меланхолия, и скоро наш мир исчезнет с лица вселенной.
Здесь паникуют уже нормальные люди, а вот Жюстина встречает гибель мира со спокойной и почти радостной улыбкой на устах. Преимущество пессимиста перед оптимистом: в момент Апокалипсиса он всегда успеет сказать «Я же предупреждал».
Триер утверждает, что не слишком высоко ценит «Меланхолию» - слишком легко она ему далась, слишком он кайфовал, когда ее снимал. В самом деле, это кино - почти глянцевое, сделанное в жанре космической по размаху и по сути оперы: недаром по профессии героиня - копирайтер из рекламного агентства, недаром за кадром звучит увертюра Вагнера из «Тристана и Изольды», главного романтического признания в любви к смерти.
Однако красоты и даже красивости для Триера - лишь хитрые уловки, позволяющие подобраться к главному: как «Антихрист» был фильмом о том, что такое мужчина и что такое женщина, «Меланхолия» - не много, не мало, - фильм о том, что такое жизнь и смерть.
Для тех, кто боится жизни или смерти эта картина может стать эффективной терапией, а может - довольно жутким откровением. Впрочем, об этом режиссер честно предупреждал заранее: счастливого конца не будет - и не может, да и не должно быть.
| |