|
На этой неделе в Сочи прошел саммит Россия - НАТО. Там обсуждалось, смогут ли Россия и Североатлантический альянс создать общую противоракетную оборону.
Гость студии «Вестей в субботу» - один из участников сочинских встреч, постпред России при НАТО Дмитрий Рогозин.
- Здравствуйте Дмитрий Олегович.
- Здравствуйте.
- Дмитрий Олегович, перед началом встречи вы говорили о том, что Россия, возможно, натовцам выдвинет ультиматум. Президент на определенном этапе сказал о том, что результаты вдохновляющие. В чем все-таки сухой остаток?
- На самом деле, у нас не бывает таких разовых ультиматумов. Мы вообще языком ультиматумов не разговариваем. Надо научиться разговаривать с Западом с достоинством и с позиций уверенности в собственных силах. Мы предлагаем самые разные варианты. Мы предлагаем вариант и создания совместной, противоракетной обороны, которая могла бы объединить наши ресурсы, усилия, обеспечить безопасность всего европейского континента от растущих рисков ракетного нападения.
- Но не ставите все-таки это под сомнение, что они растут?
- Технологии развиваются. Кто-то обзаводится ракетным оружием для престижа, кто-то, чтобы на него не напали в свою очередь и для ответных мер, и так далее. Но мы должны все учитывать в нашем военном планировании. Поэтому мы предлагаем и схему общей противоракетной обороны, а если не получается, то высоко интегрированная схема противоракетной обороны, но только при одном условии. Если натовцы хотят обеспечить свою собственную безопасность, зачем они лезут на нашу территорию? Почему они пытаются иметь возможность сбивать над нашей территорией? Вот мы против этого. Мы говорим: давайте либо станем союзниками, либо станем партнерами, но не забегайте на нашу территорию, потому что мы будем вынуждены принять военно-технические меры ответа.
- Правильно я понимаю, что как бы то ни было, каким бы ни был ответ НАТО на российскую инициативу, суверенная система военно-космической обороны все равно запускается?
- Решение принято по этому поводу в начале этого года президентом России. До конца года в воздушно-космической обороне Российской Федерации соответствующие войска будут сформированы.
- То есть своя будет. А уже будут ли с ней натовцы работать, не будут, это вопрос...
- Это вопрос вкуса. Конечно, за счет кооперации можно было бы снизить расходы и увеличить ощущение безопасности. Но Российская Федерация, в отличие от большинства натовских стран, абсолютно самодостаточна. Могу вам сказать, действительно предприняты серьезные меры, чтобы сократить тот технологический разрыв, который был в 90-е годы, и при любом исходе переговоров России с Западом мы так или иначе обеспечим абсолютную безопасность России, которая основана на возможности нанесения сокрушительного удара по любому агрессору в случае, если он будет покушаться на нашу территорию.
- Справедливости ради я, тем не менее, должен задать вопрос, который связан с тем, что в среду на этой неделе президент очень жестко высказался в адрес министра обороны Сердюкова и потребовал от него в очень быстрые сроки представить доклад о том, что, возможно, гособоронзаказ в этом году сорван. Как сказанное вами соотносится с этой не очень приятной беседой?
- Как раз полностью и соответствует. Фактически речь идет о том, что политическое руководство России будет требовать с любых чиновников любого ранга, любого уровня выполнения оборонного заказа по той простой причине, что ситуация в мире непростая, и что если будет развернута группировка американской противоракетной обороны рядом с нашими западными границами, то потребуется исчерпывающий военно-технический ответ. Или, по крайней мере, компенсация. И поэтому, если кто-то вдруг будет задерживать решение президента и решение правительства на сей счет, полетят головы. Это будет правильно.
- Дмитрий Олегович, не удержусь. Это был ответ дипломата, а по внутренней политике не скучаете в силу наступления сезона?
- Три с половиной года работы с Брюсселе, в логове НАТО - это хорошая школа. Поэтому я теперь научился свои мысли выражать намного корректней, чем я делал это раньше.
- Вы мне не ответили на мой вопрос. Скучаете или нет? По-моему, это не политика.
- Я по родине скучаю, а не по внутренней политике. По родине скучаю.
- В кавычках?
- В кавычках родины не бывает.
- Коль мы заговорили о других темах, еще один вопрос этой недели. Не могу не воспользоваться вашим присутствием в студии. Эта неделя отметилась тем, что было очень много, теперь уже системных, комментариев по делу Магнитского, которые в плане восприятия России очень многих внутри страны настраивало на вполне определенный лад. Каково для вас эхо того, что было сказано на президентском совете по правам человека? Как, на ваш взгляд, это восприняли на Западе, является ли это некой поворотной точкой?
- Вы знаете, Запад не является учителем для нас в вопросах прав человека. Они эти права не особенно соблюдают. Посмотрите, что происходит с беженцами, которые морем пытаются добраться из Ливии до южной Европы. Натовские корабли просто безучастно наблюдают за тем, как они тонут. Поэтому о правах человека кто бы говорил, но только не они. Но это вовсе не означает, что мы должны нарушать права человека в своей собственной стране. Поэтому президент по этому поводу высказался однозначно. Вопрос должен быть внимательно изучен и виновные должны быть наказаны. У нас не может быть такой ситуации, чтобы люди оказались пусть даже в местах лишения свободы без необходимой медицинской помощи.
- Вернемся к ПРО. Значит, Расмуссен говорит, что они не хотят становиться членами общей системы противоракетной обороны, НАТО будет развивать свою, Россия свою и будет обмен информацией. А это технически возможно?
- Это технически возможно, но нам это невыгодно. По той простой причине, что нам в наследство досталась мощнейшая система предупреждения ракетонападений, выстроенная еще в советское время. И мы видим намного дальше, намного лучше, чем это видят, скажем, в НАТО.
- То есть, натовцы пытаются сэкономить?
- Фактически да. Если мы будем давать информацию с наших радаров, они будут видеть лучше. Они могут засечь факел, так называемый ракетный факел, то есть старт баллистической ракеты на расстоянии, ну, скажем, до Индийского океана.
- То есть, Габала смотрит на Диего-Гарсия?
- Габала и новые радары, которые недавно введены в строй. Поэтому нам это невыгодно, нам важно другое. Мы готовы пойти на кооперацию, если она будет приносить пользу России. Если мы в ответ будем получать необходимую информацию, которая укрепит наши ощущения безопасности. Когда мы говорим ЕвроПРО, мы имеем в виду, что она, возможно, будет создана только с участием России. Без России никакой ЕвроПРО не будет. Да и НАТО не будет иметь никакого отношения к этой системе, потому что ни одного европейца, ни один европейский палец к натовской, американской кнопке ПРО не допустят.
- Мы увидели, как затягиваются переговоры по этому вопросу. После Лиссабона был шанс их ускорить, но сколько прошло уже после Лиссабона времени?
- Полгода прошло.
- Полгода. И, в общем, примерно мы там же. Если все пойдет так же, как сейчас, есть шанс все-таки к саммиту НАТО в Чикаго, который будет совпадать с саммитом «большой восьмерки», чего-либо добиться?
- Я вам отвечу словам Маргарет Тэтчер. Когда был конфликт между Британией и Аргентиной по поводу Фолклендских островов, или Мальвинских - на аргентинский манер, тогда премьер-министр Великобритании сказала: «Мы будем вести переговоры 9 дней, потому что ровно 9 дней будет плыть наш британский королевский флот до Аргентины». Поэтому я еще раз хочу сказать: есть возможности договориться. Мы сделаем все, чтобы убедить наших партнеров - как американцев, так и европейцев - не делать глупостей и не искать приключений на собственную пятую точку. Если они мечтают о том, чтобы получить такое приключение, получат.
- Так вас все-таки вдохновляют результаты сочинской встречи?
- Мне нравится все, что там произошло. В конце концов, они посмотрели на Россию. Увидели, что это огромная, большая страна. И у нас медведи по улицам не ходят.
- Спасибо. Дмитрий Рогозин был гостем нашей студии.
| |