|
Знаменитая Бутырская тюрьма, она же Следственный изолятор №2, может закрыться и стать музеем. По крайней мере, к этому призывают многие правозащитники и, по их словам, также многие судьи.
Это не значит, что у нас в стране или в ее отдельно взятой столице вдруг наступит некая «эра милосердия» и что преступность резко упадет, как не означает это и резкого изменения политики в сторону меньшего применения ареста. Это значит, что «Бутырка» (в наши дни ее название принято читать и писать в единственном числе, раньше было иначе - «Бутырки», а еще раньше в мужском роде - Бутырский замок) может или должна присоединиться к числу предприятий и учреждений, выезжающих из тесного центра на окраину.
Вопрос об этом был поднят на прошедшем заседании рабочей группы Общественной комиссии по взаимодействию с судейским сообществом Москвы, где за закрытие «Бутырки» ратовали известные правозащитники Валерий Борщев и Лев Пономарев. Со стороны судейского корпуса в совещании участвовал заместитель председателя Мосгорсуда Дмитрий Фомин. Бутырку призывали закрыть по гуманитарным соображениям - из-за негодных условий содержания в ней.
В беседе с корреспондентом «Росбалта» лидер общественного движения «За права человека» Лев Пономарев подтвердил свою позицию. Как рассказал правозащитник, по мере того, как разгорался международный скандал, связанный со смертью в Бутырской тюрьме Сергея Магнитского, все те камеры, в которых покойный какое-то время находился, подверглись капитальному ремонту, для чего одну из камер даже разрушили. Но чем остальные камеры-то лучше?
«Надо построить новый современный следственный изолятор, и не в центре Москвы, - подчеркнул Пономарев. - А в "Бутырке" открыть музей. Кстати, судейское сообщество в этом с нами согласно. Они же сами не могут контролировать то, что там происходит».
В пресс-службе Федеральной службы исполнения наказаний корреспонденту «Росбалта» заметили, что этот вопрос, в общем-то, не то ФСИН зависит. ФСИН делает все возможное для реконструкции и гуманизации тех зданий и помещений, что имеются в его распоряжении. И как раз в Бутырке-то ремонтные работы идут вовсю.
Но в принципе, ничего странного в такой постановке вопроса нет. Если завод «Серп и молот» может выехать вообще из Москвы, авиационно-инженерная академия имени Жуковского может оставить Петровский замок, а кондитерская фабрика «Красный октябрь» - покинуть остров на Москве-реке - почему не может Бутырская тюрьма расстаться со своим насиженным местом между метро «Новослободская» и Савеловским вокзалом? Все течет, все меняется.
Горячо поддержали идею закрытия «Бутырки» двое опрошенных корреспондентом «Росбалта» известных московских адвокатов - Владимир Жеребенков и Алексей Бинецкий.
«Бутырка» совершенно непригодна для содержания там людей, - подчеркнул председатель президиума межрегиональной коллегии адвокатов «Закон и человек» Владимир Жеребенков. - Во-первых, там полностью кондиционирование отсутствует. Старые стены - их надо долбить-ломать, невозможно кондиционировать. В жаркую погоду люди задыхаются от жары. В камере всего два окна небольших. Душевые кабинки невозможно поставить. Водят в баню - два-три «соска» душевых. Кухня в полуподвале, первые этажи наполовину вросли в землю".
По поводу тюремного быта адвокат Жеребенков поведал следующее: «У них открытые туалеты, такие чугунные. Вот вы в камеру заходите - 30-40 кв. метров помещение, там по 70 коек. Слева или справа туалет, посередине стол - "дубок" они его называют, и за этим столом люди питаются. Отдельного помещения для столовой нет. Идет по коридору "баландер" с тележкой, в камере открывается кормушка. И раздает еду, все это на комбижире. Спичку сложно зажечь - кислорода не хватает в камере! Болеют - постоянно дизентерия, гепатит, туберкулез, даже краснуха у взрослых мужиков».
«Наличие в центре города Москвы Бутырской тюрьмы - а я туда ходил на протяжении всей моей профессиональной деятельности, то есть, больше 30 лет - это чудовищно», - подтвердил Алексей Бинецкий.
На момент строительства Бутырского замка в XYIII веке его место было, конечно, окраиной Москвы. По нынешним же понятиям, это настоящий центр, да еще какой. Кстати, долгое время местоположение «Бутырки» было очень удобно в транспортном отношении: близость Садового кольца, широкие улицы, по которым лихо разъезжались «воронки» и «автозаки», насколько позволяли их далеко не спортивные моторы. Увы! Современные пробки, похоже, съели это преимущество.
«Транспортировать в суды достаточно сложно, - отметил адвокат Жеребенков. - Центр забит, и все время идет задержка с доставкой. Такая колонна автозаков по всей Москве разбегается. По 200-300 человек в день выезжает в суды - да еще на следственные действия десятки. А рядом, в 20-30 метрах от тюрьмы - жилые дома, на которые идут все эти выхлопы».
Положение мирных обитателей жилых кварталов, прижатых к тюрьме, вообще довольно «интересно». Квартал устроен так, что с улицы «Бутырку» не видно, однако уж с высоких-то этажей наверняка. А главное, хочешь не хочешь, «публика» окрестная специфична.
Между тем, «Бутырка» - несомненный памятник истории и архитектуры. Одно из ее зданий - знаменитая Пугачева башня, где содержался Емельян Пугачев, - а уж всех знаменитых людей, перебывавших в старейшей тюрьме, вовек не перечислить. Но ни посетить, ни увидеть башню невозможно, если ты не имеешь к тюрьме того или иного отношения. И уж, коль скоро в Петропавловской крепости давным-давно работает музей (а сколько можно назвать аналогичных иностранных тюрем, от Тауэра до Освенцима), почему бы не подняться экскурсантам в Пугачеву башню?
Здесь правоведы тоже согласны. «В мире есть сложившаяся практика - рассказал адвокат и доктор политических наук Алексей Бинецкий, - в Англии, Ирландии, Германии, США. Во всех старинных тюрьмах, которые имели хоть какое-нибудь историческое значение, делают музеи. А часть их переоборудована под гостиницы. Поскольку здания эти супер-капитальны, они простоят еще не одну сотню лет, и там содержится память о человеческой боли и страдании».
В России, как полагает адвокат Бинецкий, несколько таких исторических тюрем - и, прежде всего, это Бутырская тюрьма. А также петербургские Кресты, Владимирский централ, Екатеринбургский и Томский централы.
Рассказал Алексей Бинецкий и о том, как в наши дни решается вопрос о дислокации тюрем. «В Мадриде тюрьма вынесена за 30 км от города в чисто поле - и этим решается огромное количество вопросов. Безопасность - не работают мобильные телефоны. А то, что туда приходится ездить следователям и адвокатам - ничего, они за это деньги получают, - заметил адвокат. - В Берлине огромная тюрьма Моабит в центре города. Уголовный суд пристроен к тюрьме. И никого никуда не возят, просто переводят по коридорам. По условиям, это санаторий - там была стопроцентная реконструкция. Но реконструировать наши тюрьмы не представляется возможным, потому что та тюрьма все-таки строилась уже с учетом европейских принципов».
Хорошо. Но чем тогда «Бутырку» заменить - следственный изолятор-то нужен, и так мест не хватает. На этот счет есть разные мнения, и они не исчерпываются банальным утверждением, что деньги должно найти государство. Лев Пономарев допускает и вариант инвестиционного контракта. Коль скоро это место стало центром Москвы, земля тут «золотая» - в принципе, может найтись инвестор, который ради такого участка построит на дальней окраине современный изолятор, отвечающий европейским нормам, хотя бы по минимуму. Правда, инвестор-то, вероятно, захочет снести «Бутырку» - и как же тогда музей? Но и здесь возможны компромиссы - все-таки, тюремный двор большой. Пугачеву башню необходимо сохранить, самый древний корпус тоже, как и храм, который, между прочим, до сих пор не передан церкви. А рядом - можно и отельный комплекс.
Иное мнение у Владимира Жеребенкова. «Надо меньше сажать! - убежден он. - У нас и так необоснованно большое количество людей находится под стражей. Палочной системе проще работать с человеком под стражей, он податливей становится. Если на Западе содержание под стражей - это исключение, по подозрению в особо опасных преступлениях - то у нас это правило, которое президент только сейчас начал ломать. Должен быть домашний арест, "браслеты".
В Москве, как напомнил Жеребенков, не так уж мало тюрем. "Капотня, „Медведково", „Войковская", „Пресня", женская на Шоссейной, „Лефортово" и „Матросская тишина" - уже семь. Куда больше! - воскликнул правовед. - Спокойно можно закрыть и сохранить налоги наши".
В качестве еще одного эксперта корреспондент "Росбалта" привлек своего школьного товарища. Человек, как говорят, "непростой судьбы", он со школьных лет отличался крайним свободолюбием, бунтовал против жестких рамок советского социума и в студенческие годы был осужден по одной из экономических статей. Товарищ охотно вышел на разговор, и мнение его оказалось неожиданным.
"Я не видел в „Бутырке" чего-то, что было бы конструкционно, принципиально плохо, - отметил сиделец. - Если там надо что-то изменить, то это уровень какого-то ремонта. Никаких „параш", толчок в камере. Очень небольших денег стоит взять и сделать из него отдельную кабинку. Кстати, я там не видел ни одного таракана. Это мы все мыли чисто и часто: зэков много, делать им нечего, можно заставить чистоту наводить".
Проблема плохого содержания, по свидетельству побывавшего там, - не в здании тюрьмы, а в количестве тех, кто в ней сидит. "Вот 30 человек сидят, - продолжал рассказ собеседник. - А за столом умещается максимум 8-10 человек. Это элита камеры - не будем углубляться в тюремную иерархию. Но если бы их сидело восемь - места за столом хватило бы для всех".
По его словам, ожидал он своей участи в камере №103, известной как "камера Маяковского", поскольку именно в ней когда-то побывал начинающий поэт. "На момент моего ареста - 1985 год - номера камер в „Бутырке" еще не менялись. И я сидел в камере №103, - рассказал товарищ. - У Маяковского: „А я в бюро похоронных процессий влюблялся в глазок 103-й камеры". Насколько я помню из биографии Маяковского, он там сидел один или в обществе двух-трех соседей. А нас было - 28 человек. И Маяковский глядел через решетку. А у нас решетки были „заресничены": на окне есть решетка, а дальше такие жалюзи, направленные вверх. Они пропускают немного солнечного света, но увидеть через них можно только небо".
К тому же, до "Бутырки" родственники арестанта все-таки могут доехать на метро и немного пройти от "Новослободской". Тогда как до современного женского изолятора на Шоссейной улице, при всех его достоинствах, общественным транспортом добраться тяжело, - по крайней мере, так свидетельствует бывший арестант. Он категорически не согласен считать "Бутырку" худшей тюрьмой - по его опыту, она лучше и опрятнее Пресненской пересылки. А уж тамбовская тюрьма, куда был этапирован из Москвы - "по сравнению с „Бутыркой" - ужас".
"Мне как-то приятно, что я в „Бутырке" сидел, - резюмировал собеседник. - В историческом здании, ходил по историческим коридорам, по которым водили и Каменева, и Бухарина. Но и в музей с удовольствием бы походил".
Леонид Смирнов
| |