|
Власти Московской области планируют оперативно следить за исчезновением школьников с помощью SMS-рассылки. Родители будут получать уведомление о том, что ребенок зашел в школу или вышел из нее.
Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ.
Власти Московской области планируют оперативно следить за исчезновением школьников с помощью SMS-рассылки. Родители будут получать уведомление о том, что ребенок зашел в школу или вышел из нее.
Давно доказано, что эффективность нахождения пропавших детей находится в прямой зависимости от сроков начала поисков. Значит, такой контроль за перемещением ребенка стоит рассматривать как инициативу снизу по формированию стратегического отпора распространению педофилии и детской наркомании.
Впрочем, несмотря на растущее число сообщений в СМИ об исчезновении детей, доля несовершеннолетних в общем числе пропавших без вести составляет не более 10 %.
Гораздо чаще в крупных городах бесследно исчезают другие категории граждан: приезжие, собственники и бизнесмены. И если последними двумя хотя бы занимаются следователи отделов экономических преступлений, то приезжие, как и бомжи с мигрантами, находятся фактически во внеправовом поле.
В результате, действительно актуальной проблемой в России становятся выходящие на международный уровень рынки торговли рабами и органами, главным ресурсом которых становятся как раз такие незарегистрированные граждане.
Потерялся город
По различным данным МВД, в нашей стране ежегодно в розыске находятся от 70 до 125 тысяч без вести пропавших людей. Это население среднестатистического города. Лидируют Москва (ежедневно пропадают как минимум 20-25 человек) и Петербург.
И хотя находят свыше 90%, за 15 лет (именно столько в базе данных хранится информация о пропавшем человеке) число ненайденных составило почти 50 тысяч человек. По данным экспертов, число бесследно исчезающих в России людей ежегодно прирастает на 12-15 %.
Это все официальные данные. «Без диктофона» милиционеры называют совсем иные данные. В России в год пишется около 200 тысяч заявлений о пропавших без вести. А за последние несколько лет общее число ненайденных удвоилось.
При таких страшных цифрах в России до сих пор нет четкого юридического определения, что понимать под «пропавшим без вести». Единственным обнаруженным документом прямого действия по этой теме стала рекомендация Генпрокуратуры с перечнем 15 криминальных признаков, при наличии которых могут заводиться уголовные дела. Среди них: «отсутствие у без вести пропавшего заболеваний, которые могут вызвать скоропостижную смерть», «пропажа по месту жительства ценных вещей», «не сообщение в органы милиции родными о пропаже человека», «внезапный ремонт в квартире, где проживал пропавший» и т. д.
Впрочем, эффективность этой рекомендации довольно низка из-за недостатка сопутствующих законов. Например, у правоохранительных органов нет возможности остановить сделку с имуществом пропавшего человека (пока не возбуждено уголовное дело). Поэтому довольно часто в ходе следствия становится известно, что уже после исчезновения владелец фирмы или квартиры подписал документы по передачи собственности.
Даже многочисленные судебные дела о «черных риэлторах» (в том числе с участием милиционеров и прокуроров - к примеру, экс-зампрокурора Преображенского района Москвы Ирины Поляковой, получившей 11,5 года общего режима) не повлияли существенно на законодательное решение проблемы. Наводчики же и вовсе поныне практически ничем не рискуют. Хотя 10% «ставка» позволяет некоторым врачам и консьержкам заниматься таким «приработком» полупрофессионально.
Ищут пожарные, ищет милиция...
Негативно на эффективности нахождения потерявшихся сказывается и отсутствие четко структурированного механизма поиска людей.
По закону, пропавших ищут специализированные и оперативные службы. Но для поиска необходима информация одновременно из полиции, больниц и моргов, между которыми зачастую нет никаких обязательств и даже договоренностей об обмене сведениями. Сейчас существует около 10 документов, касающихся поиска людей, но нет единого регламента, который сводил бы воедино действия всех ведомств, в том числе и на территории сопредельных регионов.
Чтобы ускорить поиск без вести попавших, МВД России предлагает создать по всей стране единую сеть Бюро регистрации несчастных случаев. Сегодня они уже действуют почти в половине субъектов Федерации. По сути, это банк данных и справочная служба, работающие в «прямом эфире». В такие бюро должна стекаться вся информация из «скорой помощи», больниц, поликлиник, травмопунктов, моргов... А сотрудники полиции, работающие в них, должны ее сортировать.
Впрочем, создание таких бюро преследует примерно ту же цель, что и SMS-рассылки, о которых говорилось в начале статьи. Это лишь средства, ускоряющие режим поиска и сроки возбуждения дела. Фактически это социальные службы, весьма опосредованно влияющие не только на криминогенную, но и на правовую проблему, распространяющуюся по стране. Заключается же эта проблема в том, что передвижение людей в России практически никем не контролируется.
«Призраки» бродят по России
Аналитики МВД считают, что 60% исчезновений связано с экономическими мотивами. Мигранты переезжают с места на место, живут годами в глуши, не предупреждая об этом родственников. Большое количество нелегалов среди них существенно осложняет розыск. А соответствующих запросов ежегодно из стран СНГ в Россию приходит по 5-6 тысяч.
В нашу страну большая часть мигрантов по-прежнему завозится тайком. Документов, миграционных карт и разрешения на работу у них по определению быть не может. Поскольку чаще всего работодатели используют таких мигрантов в качестве рабской рабочей силы, то и денег у них обычно нет. Между тем, в случае обнаружения, по закону, с них должны взять штраф (3-4 тысячи рублей), а до выплаты этой суммы мигрант может быть помещен в спецприемник. Поэтому, когда оперативники приходят их освобождать, большинство мигрантов пускается в бега.
Таким образом, коррупциоемкие законы вместо того, чтобы препятствовать ввозу Россию незарегистрированных рабочих, способствуют появлению на территории страны новых групп бродяг и рабов. Побег мигрантов от «хозяина» превращает их в идеальный товар для последующей перепродажи. Так формируются торговые связи (в т.ч. с заграницей), которые впоследствии используются для поставки как новых мигрантов, на этот раз уже завезенных специально для этой цели, так и российских граждан.
Другой распространенной «экономической» причиной пропажи людей является внутренняя трудовая миграция (вахтовая, маятниковая и хаотическая). Эта традиционно русская, но так и не вписанная в государственные законы организация труда еще в XIX веке получила наименование «отходничество». Автор «теории административного рынка» профессор Симон Кордонский призывает вернуть этот термин для нынешней внутренней миграции трудовых резервов, хаотически перемещающихся по всей территории страны в поисках работы.
Эта форма труда (одна из наиболее распространенных в России) не описана ни одним действующим законом, что означает ее местонахождение вне границ обзора «правовых радаров». Соответственно, и данные о таких работниках нигде не регистрируются. Они не платят налоги, но и степень их защищенности вряд ли существенно отличается от животных.
Черная дыра
Отсутствие решительных попыток со стороны государства взять под контроль движение неучтенных работников по территории страны лишает возможностей составить объективный социальный портрет Российской Федерации. Как следствие, попытки модернизации страны, внедрение правовых норм раз за разом натыкаются на подводные камни, неучтенные в условных «картах», нарисованных «на коленке» муниципалитетами.
Возможно, и низкая эффективность борьбы с «правовым нигилизмом» объясняется как раз тем, что государственные инициативы адресуются по большей части вовсе не социальным группам, а нарисованным администрациями «муляжам».
Вместо портрета населения страны, как признаются многие географы и социологи, мы до сих пор имеем «черную дыру», где на опорные точки Москвы, Петербурга и еще пары-тройки хорошо изученных городов-миллионеров «натянута» ширма-коллаж из заимствованных за рубежом, а также в уже устаревших экономико-географических теориях, образов.
Именно за этой «ширмой», на которую ориентируются не только исполнительные власти, но и законодательные, и происходят массовые исчезновения людей. Отказ от законодательной ассимиляции понятия «отходничества», которым занимается примерно треть активного населения страны, пассивное отношение к пропаже людей, не признаваемый официально рынок торговли невольниками - все это формирует в России альтернативную «правовую» культуру, которая возвращает к жизни маргинальные явления полутора вековой давности.
| |