|
Лауреат «Русского Букера» написала новый роман «Терракотовая старуха» - это еще одна попытка художественного осмысления 1990-х
Терракотовая старуха«рассказывает о том, как 1990-е ломали интеллигенцию и как она ломалась. Но не всегда, не во всем (см. рецензию на роман - «Ведомости», 25.08.2011).
- Ваша героиня, вузовский преподаватель, филолог, вынужденная заняться бизнесом, воспринимает 1990-е весьма драматично. Вам близка ее точка зрения?
- Мое восприятие 1990-х не исчерпывается одной-единственной точкой зрения. Думаю, если сложить восприятие всех героев романа, даже второстепенных, получится что-то вроде моей точки зрения. Это время настолько сложно и противоречиво, что прямого ответа нет. Иначе я написала бы не роман, а статью. Но я ставила перед собой другую задачу: попытаться расслышать разных людей и найти правду, пускай ее крупицы, в их переживаниях.
- Судя по роману, вам хорошо известны особенности ведения бизнеса в 1990-е. За описанными вами людьми и обстоятельствами - реальность?
- Да, в то время я работала помощником генерального директора крупной мебельной фабрики. Так что некоторые реалии - оттуда. Но, конечно, не сюжет. В действительности все было несколько по-иному.
- Одна из тем, затронутых в романе, - неактуальность русской классики для современных школьников. Что происходит, почему, на ваш взгляд, «положительные герои» Толстого или Достоевского мало о чем им говорят?
- Увы, не только для школьников. Вообще говоря, для меня это коренной вопрос. В этом вопросе, с моей точки зрения, преломляется тема цивилизаций, точнее, их смены. Советский Союз закончился, чему я рада. Но цивилизация как понятие много шире, нежели общественный строй. Каждая новая цивилизация по-новому решает для себя коренные вопросы: личность и общество, жизнь и смерть, добро и зло. Иудеохристианская цивилизация, или, если угодно, европейская, - путь, по которому наша страна пыталась, правда не очень успешно, идти до революции. Потом случился слом. Цивилизация, в которой мы силой исторических причин оказались, началась в 1917 г. Известно, какие ответы на эти вопросы легли в ее основание. 1991 годом это не закончилось - просто на поверхность выплеснулось то, что копилось за советские годы. Прибавьте к этому «восстание масс» - то, о чем говорил Ортега-и-Гассет. Думаю, в начале 90-х, во всяком случае в области культуры, началось именно это. Человек массы - это тот, кто не желает и не может сделать духовное усилие.
- Герои Толстого и Достоевского принадлежат уже погибшей цивилизации?
- Конечно. Другое дело, что в советские времена действовали инерционные силы: я имею в виду интеллигенцию, в которой - перед лицом преступной власти - еще работало чувство духовного самосохранения. Теперь, когда понятия добра и зла окончательно размылись, это чувство стремительно исчезает, если не исчезло. И в этом смысле - не я одна это чувствую - страна движется в пустоту. С одной стороны, к этому можно относиться как к естественному процессу угасания тупиковой советской цивилизации. С цивилизациями такое случается: посмотрите на нынешнюю Грецию, Турцию или Ирак. Но, с другой стороны, тяжко жить во времена духовного распада.
- Переломить ситуацию уже невозможно?
- Не хочется, как говорится, каркать, но, боюсь, новый человек, о котором мечтали большевики, уже выведен, и, похоже, будущее за ним. Я, во всяком случае, давно чувствую себя «бывшей» и если не сижу сложа руки, то, конечно, не потому, что надеюсь что-то переломить. Пожалуй, во мне говорит чувство собственного достоинства.
- Какова ваша внутренняя мотивация при создании романов - зачем вы пишете?
- Герои Достоевского надеялись «разрешить мысль», т. е. не решить проблему, а попытаться обдумать до конца. В этом смысле я чувствую себя героем Достоевского: какая-то мысль пронзает сердце и от нее уже не отрешиться.
- После получения «Букера» два года назад ваша литературная судьба изменилась (тиражи, внимание прессы). А на самоощущение эта премия повлияла?
- Конечно, в каком-то смысле я успокоилась: трудно жить и писать в вакууме. Время, предшествовавшее «Букеру», далось мне очень тяжело. Но я все равно бы шла по этому пути, потому что выбрала эту дорогу, точнее, всегда чувствовала, что для меня другой дороги нет.
- Над чем вы работаете и о чем думаете сейчас?
- Сейчас я заканчиваю одну работу, в которой пытаюсь «разрешить мысль» о советской цивилизации. Эта работа отнимает все силы, но я надеюсь ее завершить.
| |