|
В Российском молодежном театре (РАМТ) поставили пьесу Тома Стоппарда Rock'n'roll. Кажется, вопреки замыслу режиссера Адольфа Шапиро и автора спектакль получился о конце. Романтической эпохи рок-н-ролла и бескорыстия
Чех Ян (тактично сыгранный Петром Красиловым) возвращается из Кембриджа, где он исследовал тонкости единственно верного учения под руководством искреннего марксиста Макса (убедительная работа Ильи Исаева). При въезде в Чехословакию, сразу после ввода танков, у Яна отнимают пластинки его любимых групп и вызывают поговорить, куда след.
Первое действие вообще сплошные разговоры: Яна и Макса о Пражской весне, Яна и его приятеля диссидента Фердинанда о противостоянии режиму, жены Макса Элеоноры и ее ученицы о поэзии Сапфо. Все эти споры и беседы выглядят как затянувшаяся экспозиция, которая во втором действии обрушивается каскадом до того едва намеченных любовных историй.
Адольф Шапиро и актеры всеми силами пытались не помешать тексту мастера. Видимо, поэтому главная удача спектакля связана с пространственным решением Александра Шишкина. Перед зрителем высится грязно-ржавая стена с углублениями, в одном из которых ютится Ян, пригнув голову и желая лишь одного: быть частным человеком, слушать своих любимцев и ходить на подпольные концерты чешской группы The Plastic People of the Universe. Над его головой решается его же судьба - там, на другом ярусе, расхаживают в полный рост сотрудник чешского МВД, Макс, расслабленное дитя цветов из Кембриджа Ленка.
Казалось бы, кому, как не рожденным в СССР, должна быть близка рассказанная Стоппардом история? Тем не менее споры о смысле диссидентского движения, «Хартии-77», Дубчеке звучали как таянье позавчерашнего снега. Даже музыка Pink Floyd, U2 и Rolling Stones не спасала дела. Рокот языческой стихии, которая по авторскому замыслу (и Стоппард на этом настаивал на встречах с журналистами) должна была бы бушевать в пьесе, усиливаясь рифмой со стихами Сапфо и упоминанием о великом боге Пане, так и не зазвучал со сцены.
И все же это не неудача. Просто вопреки воле автора и подчинившемуся ей режиссеру спектакль получился о другом. Не о свободе и языческой природе творчества, не о судьбах левых идей. А о том, что эпоха рок-н-ролла, времена детей цветов, бесконечных разговоров и «телег» (хоть о сапфической строфе, хоть о марксизме) канули в пока что непроницаемую вечность.
И еще о том, что она была светла и прекрасна, эта эпоха, потому что в ней было больше чистоты и меньше цинизма. Возможно, именно поэтому так сложно оказалось живущим в Москве 2011-го - год загорелся в конце пьесы на стене так же, как 1968-й, 1971-й, 1990-й, - откликнуться на стоппардовскую ностальгию.
| |