|
Театрально усевшись на обычном стуле, как умеют располагаться только большие артисты, Зураб Соткилава гримируется перед записью очередного выпуска «Призрака оперы» («Первый канал»), который ему предстоит судить.
Тенор с наслаждением листает какие-то редкие ноты, которые привезла ему по его просьбе из-за границы коллега по жюри Любовь Казарновская. Так увлечен процессом, что мой первый вопрос, явно не соответствующий обстановке, выбивает его из колеи.
- Зураб Лаврентьевич, вы стояли или сидели, когда вам предложили «Призрак оперы»?
- Не понял...
- Можно было и упасть от неожиданности. Вы же сами говорили: «Телевидение делает всё, чтобы опера умерла».
- Мне позвонил Юрий Аксюта и предложил встретиться. Мы, возвращаясь к первому вопросу, сидели в кафе возле консерватории. Когда он рассказал мне о проекте, где звезды будут петь оперу, я задумался. Немного представляю возможности наших эстрадных певцов, но, узнав состав, дал согласие. По-моему, это хороший проект. Во-первых, популяризирует оперу. А во-вторых, его участники наконец начали работать. В опере по-другому нельзя.
- На записи первого выпуска вы сами исполнили арию Сида, но ее почему-то не показали.
- Мне досадно из-за этого... Когда я спел, народ в зале встал. Я всех друзей предупредил, чтоб посмотрели. Вдруг звонит мне один из начальников канала и говорит: «Мы не можем пустить это сейчас. Чтобы не показывать разницу. Сделаем это, когда конкурс закончится». Мне стало грустно. Я так давно не выступал на «Первом», очень хотелось... Если в конце мой номер вставят в эфир, буду рад. Тем более что многие ребята сейчас хотят вместе со мной выступить. С девочками и одним мальчиком мне бы хотелось попробовать.
- Как вы относитесь к участникам? Большинство представляют ту самую попсу, которая уводит слушателя у классики, в том числе у вас.
- У меня никто не уводил. Позавчера пел в битком набитом зале - 1100 человек.
- Но концертов-то у вас поменьше, чем у Билана.
- А я так часто и не могу. Один день пою, один отдыхаю, день на перелет, и только на следующие сутки могу петь. Лишь однажды нарушил это правило - в Мурманске. Был такой ажиотаж, что билетов продали еще на два дня. Я пел три дня подряд - чуть не умер. Не забывайте, что я не пою под фанеру.
Насчет ребят я никогда не говорил, что они плохо поют или портят вкус. У них своя публика. Но пусть эта музыка занимает не 100 процентов эфира, пусть будет место и для оперы. Хотя бы процентов 10. Рейтинг классической музыки и стал падать в 90-е годы из-за того, что появилось слишком много эстрады, где есть и откровенно позорные вещи. Радио иногда включаю: «Ты пришла, села на меня. Ты ушла, я без тебя». Что это за песни? Зачем их пускать? С ума сошли? Молодежь и так в парке друг на друге сидит, ничего не стесняется.
- И этих людей вы надеетесь заинтересовать Массне?
- Почему нет, если подавать в доступной форме? «Первый канал» делает в этом смысле блестящую передачу, основанную на творческом соревновании. Возможны и другие варианты. Представляете, Паваротти с друзьями сделал шлягерными арии! Даже безголосый Стинг пел их по-своему, и получилось классно.
Не обязательно показывать оперу от начала до конца, я бы посоветовал каналу «Культура» вообще отказаться от этого. Даже я, оперный певец, не могу слушать, как 4 часа подряд орут Вагнера. Особенно если нет очень выдающегося солиста. А сейчас таких почти нет.
- Вы не раз судили профессиональные конкурсы. В «Призраке оперы» предъявляете те же требования?
- Нельзя сравнивать. На ТВ я очень лоялен, в каждом ищу хорошее. А найдя, начинаю его нахваливать. Когда же серьезный конкурс, большая сцена, там я всё в глаза говорю - и про фальшь, и про стиль, и про звук, и про верх, и про низ.
- Что дает вам звание пожизненного солиста Большого театра?
- Например, на любые репетиции и спектакли я могу приходить, когда захочу.
- А хочется?
- Последнее время не особенно. У меня там несколько учеников, а остальных вообще не знаю. Уровень очень сильно упал. И потом, репертуара нет у театра. А если он сейчас под открытие исторической сцены и появится, то те молодые, которых набрали, в Большом звучать не будут.
- Разве вас не привлекают к отбору солистов?
- В Большой пришли такие люди, которые меня близко к этому не пустят. Они меня ненавидят, потому что я им правду скажу, а ее будет неприятно слушать. Один пример: отбор певцов на «Золотого петушка» делали в Вене. Понятно, почему?
- Не очень.
- Поехали ребята, повеселились неделю, вернулись и взяли тех, кто и был - из старых. Умереть можно со смеху. Да и весь «новаторский» спектакль Серебренникова очень слабый.
- Вы рисуете печальную картину оперной части Большого. Цискаридзе может повторить ваши слова, но уже в отношении балета. Куда же идет театр, который откроется на днях после многолетнего ремонта?
- Люди будут смотреть, какие стали красивые стены, какая удобная парковка... и спать в зале. Я видел, как на «Золотом петушке» зрители спали. И когда клакер начинал хлопать, просыпались и удивленно оглядывались.
Видите, как откровенно я говорю? Не потому, что обижен, унес когда-то документы и стал пожизненным солистом. Я проработал в Большом театре 40 лет. У меня болит душа, так как вижу: туда пришли люди, которые опускают его на дно. На дне он сейчас и находится.
| |