|
Никакой политики. Только криминал. Так генпрокурор Таджикистана прокомментировал историю с пилотами российской авиакомпании, приговоренными на днях к длительному заключению. Какие конкретно обвинения вменяет им таджикская сторона, и обоснованны ли эти претензии, выяснял Сергей Гололобов.
Генпрокурор Таджикистана Шерхон Салимзода не видит никакой политической подоплеки в осуждении на длительный срок лишения свободы в республике двух летчиков российской авиакомпании. Главная причина столь сурового наказания - уголовные преступления. 10 ноября генпрокурор провел специальную пресс- конференцию по этому вопросу. Во вторник суд Таджикистана приговорил пилотов российской авиакомпании - Владимира Садовничего и гражданина Эстонии Алексея Руденко - к 8,5 годам лишения свободы. Они обвиняются в контрабанде и нарушении госграницы республики. Какие конкретно обвинения вменяет пилотам таджикская сторона, и обоснованны ли эти претензии? Мнения экспертов на эту тему изучил корреспондент радио «Вести ФМ» Сергей Гололобов.
Целый клубок обвинений. Одно жестче другого. Так, по словам генпрокурора Таджикистана, два воздушных судна без разрешения авиационных служб влетели на территорию республики, вопреки международным правилам включили сигнал бедствия, и произвели там посадку. Но она, фактически, была вынужденной. У самолетов заканчивалось топливо. Ближайшим аэродромом оказался Курган-Тюбе на самом юге Таджикистана, все афганские были слишком далеко. Долететь до них, топлива бы уже не хватило, говорит президент Федерального профсоюза авиадиспетчеров России (ФПАД) Сергей Ковалев.
«Экипаж об этом диспетчерам, насколько я понимаю, доложил. И диспетчеры не могут в этом случае отказать в праве захода на вынужденную посадку при недостатке топлива. Это международная норма права, конвенция авиации. В этих случая любое государство обязано предоставить возможность производства посадки», - комментирует Ковалев..
Сами пилоты, впрочем, утверждают, что разрешение на посадку они перед полетом получили в устной форме. И это, в принципе, легко проверить. Ведь все переговоры между экипажами и диспетчерами записываются, поясняет пилот гражданской авиации, специалист по безопасности полетов Владимир Герасимов.
«Если нет никаких происшествий, то запись переговоров хранится 3 дня. Если есть претензии, то они сохраняются до разрешения этих претензий, и может годами храниться. Безусловно, если появилась информация в пункте вылета, что вот такая конфликтная ситуация в пункте посадки, то эти пленки должны быть сохранены», - констатирует пилот.
Устное «добро» на прилет, по словам пилотов, было получено от таджикских диспетчеров. Но есть еще другие должностные лица и ведомства, которые дают разрешения, или не дают. Возможно, случилось некое рассогласование, предполагает Сергей Ковалев.
«Разные ведомства имеют разные каналы получения информации. Вполне возможно, что рассогласование было в плане получения пролета, а потом пограничники сказали "нельзя", а, возможно, таджикские диспетчеры, получив запрет из-за отсутствия у пограничников этого разрешения, решили завернуть их за пределы своего государства», - считает эксперт.
То есть диспетчеры уже во время полета наших «Анов» поменяли свое решение, например, под давлением, своих пограничников, и все-таки запретили посадку. Но экипажам-то деваться было уже некуда, и они все равно приземлились в Курган-Тюбе. Это дело, по мнению опрошенных нами экспертов, конечно, требует дополнительного расследования. И, судя по неубедительности доводов таджикской стороны, выиграть его можно.
| |