|
Худрук «Коляда-театра» Николай Коляда рассказал «Парку культуры» об успешности гастролей в Москве, что значит частный театр, как добиться стабильности в труппе и как рассмешить актеров, а также о том, как артистов губит желание денег и славы.
В ноябре екатеринбургский «Коляда-театр» провел гастроли в Москве - на сцене театра «На Страстном» артисты показали тринадцать спектаклей, выступали дважды в день, на их представлениях был постоянный аншлаг, а публика устраивала двадцатиминутные овации. Этот частный театр, созданный в 2001 году Николаем Колядой и его единомышленниками, в родном городе выступает в старинном особнячке, выделенном городской администрацией, его постоянно критикуют за смелость постановок, что не мешает «Коляда-театру» получать премии - в активе труппы «Золотая маска» за «Ромео и Джульетту», а худрук был удостоен нескольких престижных театральных премий. Николай Коляда рассказал «Парку культуры» о своем творческом методе, о гастролях в Москве, о том, как его не любят в Перми и о настоящем и будущем своего театра.
- Николай Владимирович, есть такое ощущение, абстрактное и поверхностное, что ваш зритель в Екатеринбурге на порядок выносливей зрителя московского, быстро устающего от эмоций, непривычных здешнему сухому и рассудочному человеку. Вы довольны нашим зрителем?
- Я очень доволен - особенно зрителями. Единственное, в чём я сомневаюсь, правильно ли я выстроил репертуар гастролей, правильно ли сделал, что привёз наши домашние, кормящие нас спектакли - «Всеобъемлюще», «Баба Шанель», «Два плюс два», «Клаустрофобия». Есть чёрный хлеб, а есть бочки с изюмом. «Гамлет», «Король Лир», «Трамвай "Желание" - это ведь для конкурсов, фестивалей, Европы, продвинутой публики. Но есть вещи для народа, не желающего заморачиваться пониманием сложного театрального языка, зато желающего поржать и заплакать, искренне и честно. И ничего в этом плохого нет.
- Так стоило надрываться везти тринадцать разнообразнейших по исполнению, эстетике и реквизиту спектаклей?
- Волнение было немалое. В "Борисе Годунове", "Гамлете", "Вишнёвом саде" придуманы такие точные детали, такой минимум декораций, что за них не стыдно и в Европе. А наши домашние - они все из каких-то тряпочек и никаких плазменных экранов и зеркал. Я всегда очень переживаю за новые спектакли, бываю даже в полном недоумении. Но приходят знакомые критики, которым я доверяю, и говорят - вы очень искренние, всё хорошо. Бог его знает, посмотрим, как "Клаустрофобию" примут, это такой сложный, тяжёлый, жёсткий и жестокий спектакль, что может быть, начнут уходить через двадцать минут. (Никто из московских зрителей не ушёл, овации длились полчаса - "Парк культуры").
У нас в Екатеринбурге были скандалы, когда по двадцать человек уходило из нашего зала на шестьдесят зрителей.
В Питере, на фестивале "Новая драма" несколько лет назад зрители начали вставать, орать и топать, а потом уже уходить. Что касается нашего последнего спектакля здесь, "Женитьбы", то я всегда вспоминаю Лию Ахеджакову, которая на прошлых гастролях хохотала как сумасшедшая и заводила весь зал. На этот раз столько народу набилось на "Женитьбу", что зрители сидели в запасных выходах.
Так что, может быть, и не надо было всё привозить, показать только "бестселлеры" и фьють! - исчезнуть. У нас ведь сорок спектаклей в репертуаре, а привезли мы только тринадцать: посмотрите, чем мы занимаемся. Надо же было и пьесы моих учеников показать, "Фронтовичку" Анны Батуриной, "Луну и трансформер" Андрея Крупина, "Наташину мечту" Ярославы Пулинович. В общем, результат у нас самый лучший за все последние годы, признание зрителей есть.
- А чем вы объясните, что в нынешней уральской культурной столице Перми с "Гамлета" сбежало три четверти зала? Ведь критика считает вашего "Гамлета" одним из лучших у вас.
- В Перми мне уже пообещали, что если я приеду еще раз, то меня прямо на вокзале поймают и убьют - вот такие письма я получаю.
Когда нет почвы, нельзя насаждать в депрессивную Пермь культуру, а надо ждать. Пока само не вырастет.
Привезли в рабочий город "Гамлета" с костями и ванной - чего за херня такая, думает рабочий человек, это всё у меня дома есть.
Воспитание зрителя и вкуса занимает длительное время, и Пермь только недавно к этому приступила. У нас же, в Свердловске-Екатеринбурге, многое родилось раньше: рок-музыка чуть ли не раньше всех, "Чайф" и "Наутилус". Потом появился театр "Провинциальные танцы" Татьяны Багановой, ныне всемирно известный. Сейчас даже в Гуманитарном университете открыли факультет современного танца, есть большое количество журналов, много чего. Мы от Перми в шести часах езды, но город совершенно другой. Пермь похожа на Тюмень, а не на нас. Но вот Москва решила именно в Пермь деньги вливать. Если что-то не рождается, а насаждается, грош ему цена.
- По вашей пьесе "Мурлин Мурло" в Польше сделали уже сотую постановку. Следите ли за спектаклями по вашим сочинениям и много ли пишете нового?
- Да, но это пьеса 1989 года, много времени прошло, театров сто её поставило, в совокупности. Вот раньше я интересовался своим именем на афише, всё время просил программку, афишу, запись спектакля прислать. Теперь только сумма прописью интересует. Спектакли все похожи, как китайцы, вот и перестал интересоваться. Надо всё новое делать. Вот это последнее лето было хорошее, писучее, написал "Бабу Шанель" и сразу поставил. "Два плюс два" написал год назад, а "Всеобъемлюще" написал два года назад, к юбилею Ольги Аросевой - ей не пригодилось, зато нам очень даже пришлось ко двору.
Вот, пишут из Хакасии: дайте нам "Всеобъемлюще", лучше бесплатно - зал маленький у нас, билеты дешёвые. Но задаром не получится, не могу.
Разницы новых пьес от старых не чувствую. Наверное, потому что внутри процесса сижу. Сижу на даче и думаю - надо бы комедию написать, где было бы много баб, потому что в театре многие женщины без ролей. Поэтому и написал пьесу "Баба Шанель". Или, например, тревожит меня то, что в каждом из нас живёт какая-то инопланетная личинка. А раз такая жуть, пишу пьесу "Два плюс два".
Сейчас, по моим подсчётам, у меня 98 пьес, из которых семьдесят поставлено. Когда напишется сотая, конечно, отпразднуем широко в нашем театре. А вообще, для театра пишут многие, тоннами и километрами, а я годами это читаю. Думают, что это лёгкий заработок, ведь поэзией и романами не прокормишься. Но проблема всегда - в таланте.
- А как найти и сохранить талант на сцене? Что с актёрами происходит - они сразу талантливы на всю жизнь, или это вырастить, натренировать можно?
- Мне крупно повезло, что труппа у нас подобралась такая замечательная. Я их не выбирал специально, они сами пришли ко мне. Очень я доволен последними "приходами" - парень, игравший Самозванца в "Борисе Годунове", Максим Чопчиян, закончивший отделение театра кукол в театральном институте. Или Илья Белов, игравший Озрика в "Гамлете" и Сергея Сергеевича в "Бабе Шанель", или Олег Билик, пришедший из Москвы, из Щепкинского училища - все они очень важны для меня. Я им поначалу одно и то же говорю - ходите на репетиции, там посмотрим. С молодыми надо много работать, но я их не выбирал и не приглашал из других театров, не ходил высматривать на дипломные спектакли.
Мой театр - скорее секта, чем театр, поэтому актеры сами должны принять решение прийти ко мне.
| |