|
Ева Грин и Юэн Макгрегор в санитано-эпидемиологической мелодраме
Красивого эпидемиолога Сьюзен (Ева Грин) приглашают посмотреть через стекло на водителя грузовика, который неожиданно загрустил и потерял обоняние. Поскольку при первых признаках грусти у не склонного к рефлексии водителя врачи немедленно забили тревогу, вскоре им удалось установить, что подобные случаи зафиксированы по всему миру и мир обречен. Сначала носителя вируса внезапно охватывает печаль, затем он теряет способность различать запахи, а потом и другие способности. На этом тоскливом фоне Сьюзен знакомится с поваром (Юэн Макгрегор), который хоть и выгнал предыдущую пассию в дождливую шотландскую ночь сразу после секса, перед эпидемиологом с глазами осиротевшего лемура устоять не может.
«Последнюю любовь на земле», которая в оригинале называется Perfect Sense (а это в контексте потери чувств звучит сильно остроумнее), снял Дэвид Маккензи. В этом году у него вышел еще один слабый фильм про любовь (на музыкальном рок-фестивале) - You Instead. С чем связана такая скорострельность, сказать трудно, но, если так пойдет и дальше, Маккензи в одиночку сможет дискредитировать всю новейшую британскую кинематографию. В основе «Последней любви на земле» нехитрый вопрос: что будет с любовью, если ее последовательно разобрать по кирпичику? Выдернуть из фундамента запах любимого человека, аккуратно извлечь звук его голоса, стереть облик - устоит ли здание?
Любовь повара и эпидемиолога от испытаний глухотой, слепотой и обжорством хозяйственным мылом только крепчает, поэтому остается порадоваться, что режиссер заканчивает фильм до того, как ему пришлось бы начать отнимать у влюбленных конечности. В одной из сцен «Фауста» Александра Сокурова персонажи в процессе аутопсии искали человеческую душу, аккуратно складывая в мисочку печенку и кишки. Но Сокурову в отличие от Маккензи не понадобилось растягивать этот увлекательный поиск на полтора часа.
У «Последней любви на земле» две главные проблемы: мучительная предсказуемость (последовательность, с которой герои глохнут, слепнут и звереют, уже в первые полчаса наводит на липкую мысль: фильм не закончится, пока Маккензи не оторвет этому паучку все лапки) и то, что в основе сценария - идея для короткометражного фильма. Возможно, даже дипломного. Пытаясь сделать из одномерного упражнения большое кино, Маккензи превращается в героя анекдота «Ну, Барсик, ну еще капельку». И Барсика жалко, и сам мучается.
Мучается и Ева Грин. Удивительная девушка, лежавшая у Бертолуччи в ванне, а у Дэниела Крейга - в объятиях, последнее время снимается исключительно в унылых, ногтя ее не стоящих фильмах, где в основном раздевается и подрагивает густо накрашенными ресницами. Правда, в картине Маккензи ей еще удается пожевать букет цветов и кусок мыла. Но если из тысячи претензий к этому странному режиссеру все-таки попытаться выбрать одну, пусть это будет вопрос: «Кем, черт возьми, нужно быть, чтобы, заполучив к себе в кино такую актрису, не придумать ничего лучше, чем надеть на нее респиратор?».
| |