|
«Для русского писателя очень важно уехать из России и пожить в другом месте, чтобы понять, что субкультура, которая здесь образовалась - это тюремная субкультура», - считает обладатель всех крупнейших отечественных литературных премий Михаил Шишкин. В конкурсе «Большой книги» он опередил Владимира Сорокина и Дмитрия Быкова.
Вечером 29 ноября в Москве были объявлены лауреаты премии «Большая книга». По результатам голосования большого общественного жюри, состоящего более чем из ста человек, первое место досталось Михаилу Шишкину за роман «Письмовник». Второе и третье места заняли соответственно Владимир Сорокин (1,5 млн рублей) с антиутопической повестью «Метель» и Дмитрий Быков (1 млн рублей) с историко-литературной фантасмагорией «Остромов, или Ученик чародея». Незадолго до этого были объявлены результаты читательского сетевого голосования на основе короткого списка «Большой книги» - победителем здесь тоже оказался Шишкин. Сразу после торжественной итоговой церемонии, состоявшейся в московском Доме Пашкова, дважды лауреат «Большой книги»-2011 дал интервью газете ВЗГЛЯД.
ВЗГЛЯД: Ваш предыдущий роман «Венерин волос», принесший вам премию «Национальный бестселлер» и третье место «Большой книги», увидел свет в 1995 году, а «Письмовник» - только в 2010-м. Насколько я знаю, «Письмовник» появился неожиданно и был написан быстро.
Михаил Шишкин: У меня очень редко получается написать роман. После того, как напишешь роман и поставишь точку, тебе кажется, что ты создал вселенную, и тебе нужен какой-то отдых. У тебя не хватает дыхания, чтобы создать еще одну. А в какой-то момент ты понимаешь, что дыхания вообще нет, и никакая вселенная тебе больше не явится. Когда это состояние продолжается год, два, три, то ты начинаешь потихоньку уходить в депрессию, просыпаться ночью в панике, думать о том, что ты кончился, исписался, что романов больше не будет. Ты доходишь в этом состоянии до конца, разбираешь все свои идеи на какие-то элементарные кубики. Ты уже убежден, что роман, написанный четыре года назад, был последним, и ты больше не писатель. Тут вдруг приходит облегчение - боже мой, я больше не писатель, мне ничего больше не нужно писать. Все это произошло со мной, но на следующее утро ко мне пришел «Письмовник», и я целый год его записывал.
ВЗГЛЯД: Текст «Письмовника» - это переписка влюбленных, отражение одной из самых традиционных жизненных ситуаций. Правильно ли воспринимать персонажей этого романа как некие архетипы, обобщенные образы, или это конкретные люди в конкретных исторических обстоятельствах?
М.Ш.: О конкретных людях в конкретных исторических обстоятельствах пишут журналисты. Они пытаются изобразить то, что вот сегодня здесь произошло. Дело писателя - создать из слов некую протяженность, ситуацию, которая будет всегда.
ВЗГЛЯД: Вы много лет прожили в Европе, но не так давно снова избрали местом жительства ваш родной город - Москву. Вы по-прежнему считаете, что с точки зрения творчества для русского писателя не важно, где жить и работать?
М.Ш.: По-моему, место жительства для русского писателя не важно уже лет двести. Можно в сотый раз напомнить, где были написаны «Мертвые души», где писал Тургенев... Важно не то, где человек живет, а то, что он пишет. Место пребывания русского писателя было важно диктаторам, которые были заинтересованы в том, чтобы писателей контролировать. А мы, слава Богу, уже давным-давно живем в мире без границ. Русский писатель может жить в Москве, в Сибири или в Антарктиде, где угодно. Важно, что именно пишется и на каком языке.
ВЗГЛЯД: А тема произведения и место действия в этом плане совсем не играют роли? Одно дело - писать, скажем, исторический роман, а другое - роман о современной жизни, действие которого происходит в России. Или из прекрасного далека Россию видно лучше?
М.Ш.: В XX веке с русскими писателями произошла очень неприятная история. Много поколений писателей оказались изолированы, и у них образовалась своя субкультура, возникла ситуация, когда люди начинают говорить какими-то только им понятными шуточками. Поэтому современная русская литература на Западе не читается. Переводится, но не читается. Люди по-прежнему открывают Толстого и читают «Войну и мир», ведь несмотря на то, что действие там происходит во времена Кутузова, читатели узнают в героях себя, а в их отношениях и проблемах - свои отношения и свои проблемы. Для русского писателя как раз очень важно уехать из России и пожить в другом месте, чтобы понять, что субкультура, которая здесь образовалась - это тюремная субкультура, из нее нужно вырваться. Нужно писать не о каких-то экзотических русских проблемах, а о человеке. Я всегда это говорю. Думаю, что мой отъезд в 1995 году помог мне понять, что для писателя важно зеркало. Если ты живешь только в России, то ты живешь в доме без зеркал. Зеркало необходимо, чтобы понять что-то про себя. Все мои главные романы пришли ко мне именно после того, как я уехал из России, хотя в каком-то смысле я из России не уезжал. А весь прошлый год мы снимали квартиру на Сиреневом бульваре, хотя если тебя часто приглашают в Европу на разные выступления и нужно все время куда-то летать, в Москве жить очень неудобно.
ВЗГЛЯД: Еще один аргумент против того, чтобы быть физически привязанным к какому-то месту - это, видимо, наличие Интернета.
М.Ш.: Интернет - великое изобретение и огромная помощь как писателю, так и читателю. Россия - уникальная культуртрегерская страна еще и потому, что все публикуемое здесь можно бесплатно смотреть в Интернете. Я считаю, что это огромное достижение русской культуры - то, за что на Западе нужно платить, в России находится в свободном доступе. А если ты живешь не в Москве, то многое недоступно вообще никак, кроме как через Интернет, и именно он делает тебя образованным, культурным человеком.
ВЗГЛЯД: Итоги «Большой книги» этого года по-своему логичны. Третье место заняла историческая фантасмагория, построенная вокруг героев и смыслов модернистской эпохи, второе - постмодернистская антиутопия, а первое - роман, продолжающий классическую традицию русской литературы. Как вам кажется, отражает ли такая картина нынешнюю литературную ситуацию?
М.Ш.: Это вопрос не ко мне, а к тем, кто ставил баллы. Я знаю, что никогда не буду писать ни фантасмагории, ни что-нибудь еще такое. Ты можешь написать только свой текст, ты адекватен ему. Для меня литература - это продолжение той традиции, которая исходит из Священного Писания и в которой речь идет только о самом важном, о сохранении души, о сохранении человеческого достоинства. Только эту традицию мне интересно продолжать.
| |