|
Продолжающийся уже третий год кризис еврозоны распространился еще на одну область - личные отношения лидеров и властных элит стран Евросоюза. В последние дни он принял вид ожесточенной и публичной перепалки между Парижем и Лондоном, сопровождающейся значительным охлаждением в отношениях между Великобританией и Францией.
Установившая с минувшей весны «особая гармония» между президентом Франции Николя Саркози и британским премьером Дэвидом Кэмероном на почве совместной операции по свержению ливийского лидера Муамара Каддафи, разбилась в октябре о национальные экономические интересы.
Во время состоявшегося 26 октября в Брюсселе саммита ЕС, в очередной раз посвященного планам по спасению евро, Саркози разразился в адрес Кэмерона неожиданно жесткой тирадой.
На настойчивое требование британского премьера учитывать мнение Лондона при решение вопросов, связанных с единой европейской валютой, Саркози заявил: «Мы упустили замечательную возможность промолчать. Мы все уже сыты по горло критикой с вашей стороны и советами о том, что и как делать. Вы говорите, что ненавидите евро, а сейчас вы хотите участвовать в наших встречах».
Ответ из Лондона не заставил себя долго ждать. Министр финансов Великобритании Джордж Осборн 13 ноября в интервью радиостанции Би-би-си сравнил финансовое и бюджетное положение Франции с тем, что существует в пораженной тяжелейшим кризисом Греции, а также Португалии. «Все находятся в ужасе от ситуации с точки зрения госзадолженности», - заметил он. Популярная лондонская газета «Дейли мейл» была более жестка в своих оценках, назвав Саркози «политиком с наполеоновским комплексом, который не может перенести успеха коллеги».
В Париже болезненно отреагировали на эту «прямую атаку», призванную, по мнению Елисейского дворца, способствовать снижению кредитного рейтинга Франции.
Кризис в отношениях между Великобританией и Францией еще больше усилился в ходе работы последнего саммита ЕС, который прошел 8 - 9 декабря в Брюсселе.
На саммите Германия и Франция предложили утвердить создание бюджетного союза еврозоны и включить положение о нем в основополагающий документ Евросоюза - Лиссабонский договор. Данное стремление Берлина и Парижа придать бюджетному союзу конституционный характер объяснялось их желанием ввести тем самым в еврозоне новую юридическую норму, за нарушение которой лидерам стран зоны евро грозило бы преследование со стороны Европейского суда.
Во время общего обсуждения этого плана Дэвид Кэмерон неожиданно потребовал в обмен на свое согласие предоставление особых гарантий со стороны ЕС лондонскому Сити и вывода финансового рынка Сити из-под регулирования Еврокомиссии. Данное требование было немедленно отвергнуто, так как, по словам главы Еврокомиссии, Жозе Мануэла Баррозу, оно ликвидировало бы одну из основ ЕС - единое финансовое пространство. В качестве ответного шага Кэмерон наложил вето на включение бюджетного союза еврозоны в Лиссабонский договор.
Как говорят очевидцы, многие лидеры стран зоны евро немедленно обвинили Лондон «в эгоизме и отсутствии солидарности».
Сейчас в европейских столицах широко цитируют характеристику, которую, по словам французского еженедельника «Канар аншене» /Le Canard Enchaine/, дал премьер-министру Дэвиду Кэмерону президент Франции Николя Саркози по итогам работы брюссельского саммита. На закрытой встрече с группой депутатов Национального собрания он назвал британского премьера «капризным ребенком, который имеет одну навязчивую идею - обезопасить Сити, превратив его фактически в оффшорный центр». «Ни одна страна ЕС не поддержала его, что равно политическому поражению», - заключил Саркози.
Одновременно все ведущие новостные телеканалы не перестают демонстрировать кадры хроники, сделанной в главном зале заседаний последнего саммита Евросоюза. На них Кэмерон и Саркози, проходя около овального переговорного стола, делают вид, что не замечают друг друга.
«Новая атмосфера сотрудничества и согласия между Лондоном и Парижем, возникшая минувшей весной во время совместных действий по свержению режима Муамара Каддафи, сейчас полностью сошла на нет и сменилась открытой враждой», - замечает Би-би-си.
Срезу же за публикацией в «Канар аншене» с неожиданным заявлением выступил 16 ноября главы Банка Франции Кристиана Нуайе. Он заметил, что агентствам «сначала нужно снизить рейтинг Великобритании, а не Франции», так как «государственный дефицит» Лондона «значительнее, инфляция выше, а экономический рост ниже».
«Главы центробанков традиционно воздерживаются от заявлений в адрес финансового положения других государств, что делает нынешнее высказывание Нуайе небывалым», - немедленно откликнулась Би-би-си.
В свою очередь лондонская газета «Файнэншл таймс» указывает, что замечание Нуайе «вызвало шок в британском истеблишменте».
В этот же день находившийся с визитом в Бразилии премьер-министр Франции Франсуа Фийон публично заметил, что «Великобритания имеет более значительный госдолг, нежели Франция и рейтинговым агентствам следовало бы обратить на это свое внимание».
16 декабря в полемику включился министр экономики, финансов и промышленности Франции Франсуа Баруэн. Во время выступления в Сенате он заявил, что «Великобритания находится в тяжелом экономическом положении: уровень дефицита равен греческому, уровень задолженности почти равен нашему, перспективы инфляции британской экономики выше, а рост ниже, чем у нас».
«В результате экономически сейчас лучше быть французом, нежели британцем», - заключил он.
Все это привело к тому, что в минувшую пятницу заместитель премьер-министра Великобритании Ник Клегг позвонил Франсуа Фийону и назвал неприемлемыми высказывания членов правительства Франции и его главы в адрес Великобритании.
«Кризис в зоне евро и Евросоюзе в целом достиг такого уровня, что у руководителей верхнего уровня начали сдавать нервы, и они переходят уже на личности», - заметила в этой связи британская Би-би-си.
В свою очередь независимые специалисты отмечают, что одной из главных причин нынешней перепалки между Парижем и Лондоном является осознание того факта, что нынешний кризис зоны евро многократно подрывает финансовые и экономические позиции Евросоюза в мире.
В результате между странами ЕС обострилась борьба за то, чтобы удержаться в группе ведущих экономических государств, даже за счет ослабления своих традиционных партнеров.
| |