|
Корреспондент «Газеты.Ru» побывал в Актау, где началось противостояние, и встретился с его инициаторами. Пока власти Казахстана рапортуют о стабилизации обстановки на западе страны, где в минувшие выходные произошли беспорядки, конфликт забастовщиков с бывшими работодателями и акиматом (так называются в Казахстане региональные органы исполнительной власти), не разрешен.
Нефтяники меняют требования
Около двухсот человек в спецовках нефтяного предприятия «Каражанбасмунай» и обычной гражданской одежде стоят перед зданием акимата Мангистауской области в Актау. Напротив - в два раза больше полицейских со щитами и дубинками. Прохожие не обращают на происходящее внимания: мирная забастовка нефтяников в Актау, как было и в потрясенном недавними беспорядками Жанаозене, тянется здесь седьмой месяц и собирает все меньше участников. Полиции, правда, раньше не было дела до бастующих, но к «усилению» за пять дней успели привыкнуть даже в спокойном Актау.
Теперь у нефтяников, протестующих против незаконного, по их мнению, увольнения новые требования: вывести из Жанаозена и Актау войска, объявить в области трехдневный траур по погибшим и гласно расследовать уголовное дело об убийствах и погромах, произошедших 16 декабря.
«Полиция открыла огонь. А кто им давал такие приказы, чтобы открыли огонь по народу? От кого они, от женщин или от детей открыли этот огонь?» - возмущаются в толпе. Листовку с требованиями, адресованными вице-премьеру правительства Казахстана Умирзаку Шукееву, мне протягивает водитель бензовоза Руслан Шахимов. Лидером бастующих он называться отказывается: «Лидер тут народ».
Месторождение Каражанбас в 200 километрах от Актау, где до увольнения летом этого года работал Шахимов, первым поднялось на забастовку. Впрочем, голодать и оставлять рабочие места нефтяники (в основном, транспортники и буровики) стали не сразу. Когда в 2009 году правительство Казахстана выпустило постановление о повышающем отраслевом коэффициенте зарплат, который составил 1,8, нефтяники стали добиваться его применения. Тогдашний профсоюзный лидер Ербосын Косарханов сначала поддержал рабочих, говорит Шахимов. «Он нашел Наталью Соколову - нам же нужен был юрист. Она жила в Актау, раньше в нашей конторе работала. Потом у нас начались примирительные комиссии, но ничего не выходило. Потом арбитраж начался, в январе 2011-го, и Косарханов его сорвал», - рассказывает водитель. По словам нефтяников, профсоюзный лидер предал рабочих, согласившись на неравное представительство в трудовом арбитраже - три человека от недовольного зарплатами коллектива и пятеро представителей руководства.
Это судебное решение - основной аргумент, который приводит менеджмент нефтяных предприятий «Каражанбасмунай» и «Озенмунайгаз» (последнее находится как раз в Жанаозене), отстаивая свою правоту. Еще один - зарплаты низкоквалифицированных нефтяников выше, чем в среднем по региону - 250-300 тысяч тенге (50-60 тысяч рублей).
«Прям душа болит, что они про нас говорят людям, про высокие зарплаты, но это неправда. Я работаю семь лет, максимальная зарплата у меня была 113-115 тысяч тенге (около 22 тысяч рублей - "Газета.Ru"). У других - от 80 до 180 тысяч. А наши работодатели даже не нюхали нефть, а насколько больше получают», - кипятится Шахимов, стоя у акимата на ледяном ветру. Другой участник забастовки, оператор цеха по добыче нефти Шукир Сисембай, показывает мне свою «жировку» - листок расчета заработной платы за октябрь 2011 года. В документе указана сумма: «чистыми», после вычета налога и пенсионных отчислений, получается 170 тысяч 612 тенге (около 34 тысяч рублей).
После решения арбитража коллектив рабочих месторождения Каражанбас стал добиваться отставки председателя профсоюза Косарханова, а фактическим лидером борьбы за повышение зарплат стала Наталья Соколова. Пока она писала заявления в прокуратуру и обращения на имя президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, нефтяники начали голодовку. Сначала от еды отказывались все сотрудники Каражанбаса - около трех тысяч человек. Через девять дней рабочие стали падать в обмороки во время смены, месторождение прекратило работу, буровые работы не велись две недели - дежурили только аварийные бригады. 26 мая к забастовке «Каражанбасмуная» присоединились нефтяники из Жанаозена - по большей части из солидарности. Кроме того, несмотря на наличие «вредного» коэффициента в документах, с рабочими «Озенмунайгаза» заключили дополнительные соглашения, в результате чего зарплаты уменьшались, а не росли. Но идти до конца были готовы не все: «У людей кредиты, семьи. У всех по трое и больше детей - откликнулись на призыв президента улучшать демографическую ситуацию, жены дома сидят».
В июне и июле отказывающихся выходить на смену стали увольнять: работы на месторождении Каражамбас лишились 1080 человек, с жанаозенского «Озенмунайгаза» уволили 1450 рабочих.
Объемы добычи нефти восстановили, а уже бывшим сотрудникам предприятий пришлось изменить требования - теперь речь шла не о повышении зарплат, а в первую очередь о восстановлении на работе.
Юрист Соколова («которая помогала нам все грамотно, по закону делать», - говорят о ней рабочие) к тому времени уже была за решеткой. Еще в середине мая 2011 года дело в отношении нее по статье «разжигание социальной розни» (ст. 164 Уголовного кодекса Казахстана) потребовало возбудить руководство «Каражанбасмуная». За месяц ее несколько раз задерживали по административным делам, обвиняя в нарушении правил проведения массовых акций. 25 мая Соколову арестовали на восемь суток, и на свободу она уже не вышла: когда срок истек «административки», юрист оказалась в статусе задержанной по все-таки возбужденному делу о «социальной розни». «Дали шесть лет, сидит в колонии в Атырау», - сообщают нефтяники.
Позиция представителя Каражанбаса и поддержавшего его прокурора в суде сводилась к тому, что Соколова намеренно ввела в заблуждение сначала рабочих «Каражанбасмуная», а потом их коллег из Жанаозена, все ее требования были отвергнуты судами и правоохранительными органами, а оставшиеся без работы люди оказались заложниками ее личных амбиций.
Дело юриста Соколовой
«Да какие там амбиции. Она просто работала начальником отдела кадров в "Каражанбасмунае" и за год подписала девять приказов об увольнении в связи со смертью. Это были мужики 40-50 лет, которые приходили домой со смены, ложились спать и не просыпались. Очень тяжелые условия работы, химические реагенты, нефтяные испарения и газовые выбросы. Этот ветер постоянный с песком, экологический фактор, вода здесь отвратительная», - объясняет муж осужденного юриста Василий Чепурнов, с которым мы встречаемся в кафе в нескольких кварталах от площади, где стоят уволенные нефтяники.
По его словам, жена - юрист по образованию, поработавшая в правовых департаментах нескольких нефтяных компаний, - трудилась кадровиком на Каражанбасе всего год: когда она стала поднимать вопрос о смертности среди рабочих на вредном производстве и необходимости повышения зарплат, в мае 2010 года с ней просто не продлили контракт.
В октябре ей предложил работу профсоюз, Соколова согласилась и принялась заваливать обращениями прокуратуру, комитет национальной безопасности (КНБ), правительство области, министерство нефтяной промышленности, писала президенту. Первоначально речи о забастовке не шло - опытный юрист, ранее успешно судившаяся с налоговыми органами, считала, что сможет доказать в суде правоту рабочих: «Казалось, что система все-таки работает».
| |