|
Природу человеческих страхов и тревог мы ищем с известным японским писателем Кодзи Судзуки
- Господин Судзуки, что для вас Россия?
- Давняя мечта. Еще десять лет назад я задумал на яхте доплыть до Николаевска, подняться по реке до Хабаровска, оттуда по железной дороге добраться до Москвы и передать письмо Путину...
- О чем ему хотели сообщить?
- Что хочу с ним подружиться. Живу я около Токио в городе Симода, имеющем давние связи с Россией. 150 лет назад для подписания первого российско-японского торгового трактата в мою страну прибыл контр-адмирал Путятин. Пока плыл, попал в тайфун, судно практически разрушилось. Он был вынужден высадиться в одном из прибрежных городков - в Симоде. Японцы тепло встретили русских, все вместе построили новый корабль для дальних плаваний. Кстати, это был первый опыт строительства таких больших кораблей. Путятин проплыл мимо острова Сахалин и высадился в Николаевске, а потом по суше добрался до Москвы. Эта история взбудоражила меня, я решил пройти путем Путятина и встретиться в Москве с Путиным. Собрал профессионалов яхтенного дела, но тогда не нашлось достаточных средств.
- С каких пор вы были нацелены на писательство?
- Еще до того, как поступить в университет, решил, что стану писателем. Получив диплом, не занимался всерьез трудоустройством, подрабатывал репетиторством. А вот женился не случайно - на девочке, которую полюбил еще пятиклассником. Признаюсь, стоило немалых усилий добиться ее руки. Жена - педагог: когда мы поженились, она работала в школе. Потом родилась дочь, воспитание ребенка и ведение хозяйства легли на мои плечи...
- Тем более непонятно, из каких впечатлений сложился ваш первый роман «Звонок»?
- Я дописал его 22 года назад, в светлый полдень, покачивая годовалое дитя на руках. Не ставил задачу кого-то напугать. Скорее, я описывал собственные страхи. Придумал сюжетный ход: люди получают видеокассету, посмотрев которую через неделю умирают. Главный герой тоже смотрит кассету, у него есть жена и маленький ребенок, он пытается дойти до сути, чтобы спасти им жизнь. Нетрудно догадаться, что эти мысли родились из тревог: как жить без детских розовых щечек, как оказаться вдруг на краю жизни, в которой все так хорошо складывается...
- И вас сразу начали читать взахлеб?
- Роман раскупался плохо, но отзывы профессионалов были хорошие. Неожиданно издательство заказало продолжение «Звонка» - я не предполагал, что оно может понадобиться. Перечитал роман и расстроился. Я человек рациональный, научного склада мышления - как же я мог написать про какую-то кассету, которая отнимает жизнь? Это антинаучно! Решил во втором «Звонке» все популярно объяснить. Во время стресса на клеточном уровне происходит реакция организма, может случиться язва желудка и т. д. Так же и проклятая кассета может повлиять на органы нашего тела и в конечном итоге привести к летальному исходу. Книга вышла в 1995 году, в 1998-м было принято решение снять фильм. Следом - предложение написать третий роман. В Японии хорошо идут продажи, когда выходит фильм и под него пишется книга. Написал «Звонок-3. Петля». Когда выбирал линию сюжета, сказалась моя тяга к рациональному объяснению совсем уж необъяснимых вещей. Например, эпизод с воскрешением - теорией, по которой можно воздействовать на ДНК таким образом, чтобы умершие клетки восстанавливались. Ученые всерьез работают над подобными концепциями, так что мои фантазии не такие уж антинаучные.
- А вы действительно думаете, что читателю и зрителю требуется научная подкладка под страшилки? Мне кажется, что этот жанр воспринимается скорее эмоционально, чем разумом.
- Писатель, на мой взгляд, должен разбираться в науке, а уж в философии - точно. Иначе он бестелесен, повисает в воздухе. Математика, физика, философия тесно соседствуют. Не случайно Паскаль и Декарт занимались тремя науками. И я пришел к математике и физике именно через философию. Но даже при столь рациональном, суховатом подходе к теме, сюжету и героям непременно возникает нечто тревожное, необъяснимое и загадочное. Сколько ни усердствуй, что-то ускользает, остается за рамками чисто научного метода. Как раз эту неизвестную часть должна обслуживать литература. Писатель. Художник.
- То есть вас можно назвать родоначальником научного хоррора?
- Хорошая мысль, спасибо! Моя трилогия действительно не имеет отношения к традиционному жанру хоррор. Но подумайте сами: если мы научно объясним природу привидения, то оно перестанет пугать! Страх - это когда чего-то не можешь объяснить до конца. Впрочем, и голая, очевидная, ни на чем не основанная выдумка не затрагивает человека, не вызывает в нем никаких эмоций, кроме скуки и раздражения. Так что секрет нашего жанра находится где-то посредине между эмоциональным и рациональным. Только так.
- Вы могли бы сформулировать главную тему ваших произведений?
- Я романист. Тема - это очень важная вещь в художественном произведении. Тема возникает из ощущения автором мира, из мировоззрения. Мировоззрение связано с главным и вечным вопросом: как устроен мир? Как это ни банально, но писатель должен пытаться внести свою лепту в поиск истины. Для этого мое мировоззрение должно быть достаточно крепким. Если я буду проповедовать истины, которые не будут восприниматься, мой труд напрасен. Кстати, в Японии есть несколько религиозных организаций, которые якобы могут оживлять мертвых. Слышал, что и в России находились такие умельцы. Но у их деятельности нет никакой научной подоплеки. Есть много случаев, когда мировоззрение, сформированное не на научной основе, приносит вред обществу.
Мое мировоззрение, возможно, не самое правильное, но я стремлюсь к истине, в том числе и научной. Для того чтобы приблизиться к этой цели, надо основываться на том, что доказано. Я часто спрашиваю себя: «Кодзи, прав ли ты?»
Если говорить о третьем романе, то это тема жизни во Вселенной, точнее, ее края. Чтобы ее сохранить, надо поддерживать разнообразие. Последний роман так и назван - «Край» (не переведен на русский язык. - "Труд"). Это произведение технократичное, насыщенное ссылками на уже свершившиеся или только разрабатываемые открытия из области физики и математики. Ближе к научной фантастике. Феномен, который вдохновил меня, - бестелесная сущность, которая обнаруживает себя на фотопленке. Это же так тревожно! Но меня больше страшит другое: есть число пи с неограниченным количеством знаков после запятой, в их последовательности нет никакой закономерности. Число этих знаков бесконечно, и по их количеству определяется точность и быстродействие современной вычислительной техники. В моей истории после 500 млрд. знаков после запятой начинаются нули. Вы почувствуете ужас, когда увидите число с бесконечными нулями?
В романе, когда появляются нули, исчезает одна звезда. Если число пи изменится, то Вселенная станет другой. Мы перестанем ориентироваться. «Край» ищет ответ на вопрос: почему мы так одиноки во Вселенной? Это страхи другого, не бытового, а космического порядка. Они не угнетают, а заставляют человека приподняться над обыденностью. Во всяком случае, я рассчитываю на это.
- Сюжет о близком конце света сегодня очень популярен и в литературе, и в кинематографе. В чем оригинальность вашей идеи? И почему вдруг человечество, достигнув в последние два столетия невиданного технического и научного прогресса, с каким-то фатальным чувством обреченности встречает едва ли не каждый Новый год?
| |