|
Если новости об экономическом подъеме - не очередной росток надежды, который скоро завянет, экономика почти наверняка нуждается в дополнительном стимулировании, пишет в своей статье в The Financial Times нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц
Если вспомнить, сколько раз со времени начала спада в декабре 2007 года звучали заявления о первых ростках экономической стабилизации, вполне понятно, что комментарии о наконец наступившем подъеме вызывают определенный скептицизм. Вопрос в другом - какие выводы можно сделать применительно к экономической политике. Значит ли это, что можно спокойнее относиться к требованиям сокращения госрасходов, выдвигаемым бюджетными консерваторами? Или что ФРС должна больше внимания уделять инфляции и готовиться к повышению процентных ставок? «Даже если это не очередной росток надежды, который скоро завянет, экономика почти наверняка нуждается в дополнительном стимулировании, если мы хотим восстановить полную занятость в ближайшее время», - пишет в своей статье в The Financial Times нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц.
Рынок труда разрушен. По данным опубликованного в пятницу отчета Минтруда США, показатель занятости среди трудоспособного населения США вырос всего на 0,1% до 58,6%. Таких цифр не было со времени спада начала 1980-х. 23 млн американцев ищут и не могут получить работу. Дефицит рабочих мест, то есть их количество, которое необходимо, чтобы рынок успевал за притоком новых кадров, достигает 15 млн. Занятость еще не восстановилась до уровня декабря 2008 года. Среди мужчин занятость все еще ниже, чем в феврале 2007 года, при этом численность работоспособного населения значительно выросла.
Допустим, экономика продолжит создавать по 225 тысяч рабочих мест в месяц. Это всего на 100 тысяч больше необходимого объема занятости для поступающей на рынок новой рабочей силы. При таком темпе для достижения полной занятости потребуется 150 месяцев, то есть 13 лет - до 2025 года. В бюджетном комитете Конгресса настроены более оптимистично и прогнозируют выход на полную занятость к 2018 году, отмечает Стиглиц.
Поскольку в нормальных условиях рабочая сила растет примерно на 1%, а производительность труда на 2-3%, для снижения безработицы необходим устойчивый рост производства более чем на 4%. На такой темп в ближайшее время для восстановления занятости в США никто не рассчитывает.
Можно было бы - после снижения долговой нагрузки в экономике (делевериджа) - вернуться к «нормальным» темпам роста, но для снижения безработицы потребуется продолжительный период ускоренного подъема. Однако это маловероятно из-за недостающих компонентов спроса (по сравнению с 2007 годом): тогда норма сбережений в экономике была равна нулю, так как 20% американцев с самыми высокими доходами откладывали в сбережения 15%, но 80% остальных тратили 110%, то есть больше своего заработка.
Даже после делевериджа и после того, как состояние финансовой системы полностью восстановится, сбережения не вернутся к тому уровню, на котором они были раньше. Не стоит ожидать и «возвращения» американского потребителя, на самом деле его даже стоит опасаться: что можно будет говорить о рациональности потребителя и финансовой системе, которая способствует такой расточительности?
До кризиса 40% всего объема инвестиций в экономике было в недвижимости. Раздулся пузырь, а в итоге имеем переизбыток ресурса на рынке. Продолжительный спад в секторе недвижимости отражается снижением цен на жилье, а также ростом числа взысканий недвижимости за неуплату по кредиту.
Наконец, правительства штатов и местные органы власти сильно ограничивает необходимость балансирования бюджетов. Они зависят от налогов на недвижимость, так что их доходы и расходы резко сократились. Потому в госсекторе занято на миллион меньше кадров, чем до кризиса. Государство в целом усиливает циклический эффект в экономике, а не противостоит ему.
Докризисный «пузырь» на рынках маскировал фундаментальные проблемы американской экономики. Семьи с низким доходом тратили большую долю своего бюджета по сравнению с состоятельными. Перераспределение доходов в пользу вершины социальной пирамиды, при котором 1% самых состоятельных получает больше 20% национального дохода, в отсутствие пузыря означало бы низкий уровень совокупного спроса.
Более того, равно как Великая депрессия была частью трансформации экономики и переориентации с сельского хозяйства на промышленность, так и Великая рецессия есть продолжение перехода от промышленности к экономике услуг. Рост производительности плюс меняющиеся сравнительные преимущества делают спад занятости в производстве почти неизбежным. Рынки своими силами с такими экономическими трансформациями справляются не очень хорошо.
Стиглиц называет три основных риска для американской экономики. Во-первых, ускорение спада в Европе в результате чрезмерных мер экономии и кризиса евро. Во-вторых, успокоенность и ожидания, что экономика сама скоро восстановится без поддержки государства. И хотя каждый спад когда-нибудь заканчивается, этим себя тешить особенно не стоит, предостерегает экономист. В-третьих, Стиглица настораживает готовность в США признать неизбежной безработицу более 7%.
«Если мои "пророчества Кассандры" окажутся ошибочными, стимулирование можно свернуть. Но если они окажутся верными, и мы действительно слишком мало делаем [для поддержки экономики], нам придется об этом пожалеть», - делает вывод Стиглиц.
| |