|
В распоряжении «Советского спорта» оказалась речь велогонщика «Катюши» Александра Колобнева, с которой он выступил 7 февраля на слушаниях в Спортивном арбитражном суде в Лозанне.
Напомним, Антидопинговая комиссия ФВСР обвиняла российского гонщика в употреблении запрещенных препаратов, однако после тщательного и продолжительного рассмотрения дела суд постановил, что положительный результат на наличие диуретика гидрохлоротиазида был оправдан медицинскими показаниями и никак не связан со спортивными результатами. CAS принял во внимание, что данный препарат был назначен Колобневу спортивным врачом команды в 2009 году для лечения хронического сосудистого заболевания.
«Уважаемые господа!
Мы здесь находимся, чтобы разобраться в деталях того, что произошло на гонке Тур де Франс 2011 года. Смысл нашего собрания выявить присутствие или отсутствие моей вины попадания в мою систему запрещенного препарата, который сам по себе не является допингом.
Я уверен, что все присутствующие здесь люди относятся крайне негативно к использованию допинга в спорте. И я с полной ответственностью заявляю, что я также являюсь противником использования допинга в спорте и отлично знаю последствия его использования, которые затрагивают множество сторон в жизни спортсмена.
6 июля мной была сдана проба на допинг-контроль. 11 июля мне объявили об обнаружении запрещенного вещества в ней. Все происходило крайне неожиданно и без каких-либо объяснений. Журналисты за окном узнали об этом раньше, чем я. Я же в свою очередь не смог добиться внятных объяснений, что это за вещество это и как вообще происходит вся дальнейшая процедура действий. Мне нужно было крайне быстро подписать бумаги, так как полиция уже ждала меня в моей комнате, и мне предстояло пройти процедуру обыска. Отель уже был наполнен полицией и журналистами, все это очень давило на меня. Я понимал, что завтра, даже при огромном желании, я не смогу выйти на старт. Мы все знаем, что если бы я стартанул на следующий день, то был риск того, что снимут всю команду из-за меня. Поэтому мое отстранение было добровольным в кавычках. Был огромный прессинг.
На следующий день я остался один на один с этой проблемой, сидя в маленьком французском аэропорту. Ни UCI (Международный союз велосипедистов), ни Ассоциация Профессиональных велосипедистов, ни менеджмент команды не проявили интереса к разбирательству моего случая. Со всех сторон я слышал только обвинения. Мне в срочном порядке пришлось искать адвокатов, экспертов, находясь в чужой стране. Мне были поставлены жесткие временные рамки. UCI постоянно информировали о моих предпринимаемых шагах, но интереса в союзе к расследованию никак не проявляли.
Я смог добраться до истины и представить доказательства моей невиновности в данном случае. Со стороны UCI было продемонстрировано крайнее неуважение ко мне как гонщику, когда они выждали последний день и подали апелляцию, сообщив об этом журналистам, а не мне или моему адвокату. Плюс к этому мистер Вербист (адвокат со стороны Международного союза велосипедистов) попросил продлить сроки подачи апелляции дважды. И это при том, что представители UCI публично заявляют об необходимости убыстрения и упрощения процесса пересмотра допинговых случаев.
К сведению: я узнал о результатах тестирования препарата 20 сентября, и сегодня 7 февраля мы рассматриваем это дело.
Вид, в котором мистер Вербист представляет апелляцию без каких-либо доказательств, изучений и безосновательных сомнений, я бы назвал психологически термином "Reductio ad absurdum". Это форма аргументации, в которой предложение опровергается тем, что выводы сводятся к абсурдным последствиям.
Мистер Вербист хотел бы, чтобы меня наказали на 2 года, и это абсолютно нелогично, если мы опираемся на антидопинговый кодекс WADA. Мы строим наш ответ, использую понятие "reductio ad absurdum", это по сути является доказательством от противного. И отвечаем, что 2 года это самый максимальный срок за умышленное использование субстанции в дозах терапевтического эффекта.
Мы шаг за шагом объясняли сильные и четкие аргументы, подкрепленные фактами, исследованиями, экспертными показаниями, свидетельскими показаниями, лабораторными исследованиями. Объясняя представленный ответ, мы приближаемся к точке, где понимаем, что я не виноват и в моих действиях не было умысла. Подготовленные документы мне стоили огромных сил и средств. Но я был в состоянии собрать все факты воедино с надлежащим уважением к антидопинговой и правовой системе.
Уважаемы судьи! Ваше решение сильно отразит отношение публики ко мне как к спортсмену и просто человеку. Мы все присутствующие здесь понимаем, что речь не идет об умышленном использовании препаратов, как это бывает очень часто и случаи все равно доходят до CAS.
Более того, я всегда был аккуратен в использовании необходимых медикаментов либо добавок. И то, что мне пришлось пережить не по моей вине, является уже достаточным наказанием. Я прошел все возможные пути унижения благодаря искажению фактов СМИ. Я потерял команду, контракт и имидж. Моя жена и дети вынуждены были испытать все эти тяготы со мной. Даже если сейчас я буду полностью оправдан, мое возвращение в пелетон будет стоять под вопросом. Ведь момент заключения контрактов закончился в декабре и бюджеты команд распределены.
Только полное подтверждение моей невиновности может дать мне хоть какой-то шанс вернуть часть того имиджа, чтобы менеджеры команд могли посмотреть в мою сторону. В противном случае я просто не смогу выступать в этом году, пропущу Олимпийские игры, которые я ждал с нетерпением после поражения в Пекине, где я завоевал бронзовую медаль, пропущу чемпионат мира, на котором я был дважды вторым и хотел бы выиграть. Я тренируюсь как никогда сильно, ставя себе жесткие рамки, мучая себя и готовя к предстоящему сезону. В моей судьбе впереди темная мгла, которую вы можете осветить.
Мне остается надеяться на человеческий разум и Бога», - заявил Колобнев.
| |