|
Одна из главных икон музыки соул и диско Донна Саммер, скончалась во Флориде в возрасте 63 лет.
Очень у многих музыкантов биография выглядят похоже - первый альбом встречает одобрение у профессионалов, но не приносит славы, второй - взрывается бомбой и моментально выносит своего автора на вершины, не давая опомниться и придти в себя.
В случае с Донной Саммер было именно так - большую, очень большую славу ей купила пластинка Love to Love You Baby. Собственно, не столько пластинка, сколько заглавная композиция, представляющая из себя образцовый поп-соул номер длинной в 17 минут.
Критики позже назвали его «диско-оргией» - бархатный вокал в нем был обрамлен сексуальными вздохами, а сама песня представляла из себя своего рода инсценировку акта любви.
Нечто подобное в свое время сотворили в Серж Гейнсбур и Джейн Биркин в своем Je t'aime... moi non plus - собственно, именно впечатление от этого неприличного хита сподвигло Саммер на сочинение этого сингла. Благодаря которому любовь, сексуальность и диско слились в головах меломанов 70-х в одно триединое целое.
Интересно, кстати, что поначалу Саммер и ее продюсер Джорджо Мородер сочинили стандартную трехминутную версию песни, и выпустили ее вперед альбома в виде сингла; особенного интереса покупатели к нему не проявили. Однако шеф лейбла Casablanca Нил Богарт, услышавший этот номер в живом и продолжительном исполнении, настоял, чтобы в альбом вошла 17-минутная версия. И вот от нее-то весь мир решительно сошел с ума.
Ей очень повезло в двух отношениях - с эпохой и с продюсером.
В середине 70-х музыка диско была, что называется, больше себя самой. Это потом, лет через десять этот стиль станет прибежищем бездарных негодяев - а в тот момент этот стиль еще не растерял своих «черных» корней, и присутствовал одновременно и в поле культуры массовой, и в поле контркультуры. Так, например, практически с первых своих шагов Саммер стала иконой гей-культуры, которая вообще к диско всегда была неравнодушна. К тому же этот стиль проявился именно тогда, когда музыкальный и не только мир окончательно смирился с уходом вудстоковских 60-х и стал искать, чем заполнить пустоту. Диско (наряду со своей мноимой противоположностью панком) стало главным музыкальным течением того времени.
А продюсером Саммер стал человек, далеко за то время шагнувший - уже упомянутый Джорджо Мородер, своего рода музыкальное божество, без которого не было бы не только диско, но и электронной музыки вообще; проведя этот стиль через всевозможные превращения, он до сих остается его главным корифеем. Именно он стал продюсером Love to Love You Baby и многих последующих записей певицы. И ее музыкальное «лицо» сформировал именно он - именно он нашел для нее звук и место в стремительно развивающемся. У Саммер была ближайшая соседка по стилю и единственная конкурентка по масштабу - Глория Гейнор, девушка, исполнявшая спиричуэлс в церковном хоре и пришедшая в новый стиль именно с багажом черной культуры; во всех ее записях это слышно. У Саммер в первые годы благодаря Мородеру появился другой, «синтезаторный» и другая вокальная манера - более бархатная и чистая, менее хриплая и резкая.
Все это слышно во втором суперхите I Feel Love, появившемся на альбоме I Remember Yesterday 1978 года - и если Love To Love You Baby стал хитом десятилетия, то эта вещь стала хитом на все времена, сравнимым разве что только с Imagine Джона Леннона: I Feel Love впоследствии перепевали такие разные коллективы и исполнители как U2, Blondie, Мадонна.
Донну Саммер принято ассоциировать прежде всего с 70-ми: ведь именно в это время она выпускала по альбому, а то и по два в год, и каждый из них имел счастливую судьбу. Чего не скажешь о судьбе ее собственной - лейбл Casablanca, превпративший диско-певицу в настоящую икону, полностью завладел ее жизнью. Ей придумали образ «королевы любви» (в оправданности которого ни у кого из слышавших ее сомнений не возникало), слово love оказывалось чуть ли не каждой из ее пластинок тех лет. После Four Seasons of Love у певицы от переутомления начались депрессии, усугубленные духовным кризисом. Тем не менее, запись Bad Girls 1979 года, которой Саммер попрощалась с «Касабланкой», принесла еще один суперхит Hot Stuff. По нему слышно, как в саунд певицы понемногу вползает гитарный рок-звук, ничуть при этом не мешая танцевальной «раскачке». Альбом имел сумасшедший успех; было продано более 4 миллионов экземпляров. И это при том, что в момент записи Саммер пила антидепрессанты и снотворные препараты и превратилась в истовую христианку.
Будучи действительно «королевой», только не пошло понятой «любови», а своего музыкального стиля, она разделяла его судьбу: вместе с диско к первой половине восьмого десятилетия перестала быть главным игроком на поп-сцене, оставаясь при этом иконой для своих поклонников, вместе с «семдесятниками» взрослела и менялась, пытаясь не остаться родном для себя десятилетии навечно.
Она сочиняла интересные альбомы, которые хорошо продавались - однако эти записи уже редко перепрыгивали золотую и платиновую планку.
Правда, один из самых интересных виражей ее карьера сделала в 1987 году, когда после альбома All Systems Go певица рассталась со своим лейблом Geffen. Следующий ее альбом выпускала фирма Warner - которая предложила ей поработать с Стоком Эйткеном Уотерманом, который был автором и продюсером делавшей тогда первые серьезные шаги Кайли Миноуг и уже успевших прославиться Bananarama. Пластинка имела огромный успех, за ней последовал успешный тур - но за границы Европы тогдашний триумф Саммер не вышел.
В 1991 году она выпустила альбом Mistaken Identity, после которого не записывала новых песен до 2008 года, когда вышел отличный альбом Crayons - на нем, быть может, не было бронебойных хитов, зато звучал он прекрасно, сочно и взросло.
Так, как должен звучать альбом человека, не желающего становиться символом ностальгии по минувшим временам, а желающего предстать перед своим зрителем собой сегодняшним, нынешним.
Свою болезнь Саммер держала в тайне от всех, кроме своей семьи. По заявлению ее представителей, она до самой смерти работала над новым - последним альбомом, и мечтала успеть его закончить. Быть может, мы еще увидим посмертное издание этих песен. И, услышав их, еще раз подумаем, насколько не вяжется слово «смерть» с тем человеком, который три с лишним десятилетия назад открыл двери нашего восприятия и чувственности.
| |