|
Завершается Каннский кинофестиваль 2012 года (15-27 мая). Одним из последних в основном конкурсе был показан фильм Сергея Лозницы «В тумане» по повести Василя Быкова, повествующий о событиях Великой Отечественной войны, созданный в копродукции Германия, Россия, Латвия, Беларусь. Первый художественный фильм, вышедший «из-под пера» Сергея Лозницы, - «Счастье мое», был воспринят российской критикой неоднозначно.
И хотя многие сочли первый опыт известного документалиста внятным и эмоциональным, несмотря на холодную манеру повествования, высказыванием о причинах всех российских бед (помимо дураков и дорог), некоторые все-таки узрели в фильме клевету на русский народ. Дескать, такая злоба и агрессия вовсе не в русском характере. Но и те, и другие сошлись в одном: режиссер Лозница холодно конструктивен, что, с одной стороны, лишает его творчество привычного ореола эмоций, с другой - позволяет сосредоточиться на смысловой стороне собственного высказывания.
Но в любом случае от Лозницы ждали провокации, хорошей, здоровой провокации. Уже потихоньку начинали вытаскивать из ножен мечи, направлять копья в стан оппонентов и готовиться к горячим дискуссиям. Фильм «В тумане», приглашенный в основной конкурс Каннского фестиваля, снятый по одноименной повести Василя Быкова, претендует на холодное... нет, не холодное, это не то слово - бесстрастное исследование природы человеческого страха, человеческой подлости и человеческой смелости. Если, конечно, позволительно будет свести к этим трем категориям простую, но необычайно точную и эмоционально философскую прозу Быкова.
В центре повествования и повести, и фильма три персонажа - Сущеня, Буров и Войтик. В фильме их играют Владимир Свирский, Влад Абашин и Сергей Колесов соответственно. Все - театральные актеры из провинции, лица не «медийные», что в нынешние времена настоящему авторскому кино только на пользу. Первый - деревенский парень, которого партизаны заподозрили в сотрудничестве с немцами. Второй и третий - те самые партизаны, которые отправляются в деревню вершить над Сущеней суд. Но такой суд оказался судьбе неугоден, и она придумывает другой, столь же жестокий, сколь и неожиданный. Но, как известно, хотя бы из того же Василя Быкова, любая неожиданность на войне - лишь до времени скрытая закономерность. Твардовский писал в «Василии Теркине»: «На войне сюжета нет». Действительно - какие могут быть сюжеты, если война - это цепь не угодных Богу событий?
Война - это время, которое каждую секунду ставит человека перед выбором. Будучи сама по себе действом совершенно аморальным, война требует от людей постоянного морального выбора. Главный герой, Сущеня первым из троих оказывается перед необходимостью выбирать. К этому моменту зритель уже понимает, каков будет его выбор. В первом же эпизоде с его участием он предстает в белой рубахе, да и единственный из всех бородатый. Ни дать ни взять белорусский Христос. Этой неожиданно белой рубахой он сразу задает тон фильму - в большой мере условный и символический. Вслед за ним свои функции получают и остальные двое. Войтик оказывается стопроцентным негодяем, а командир их крохотного отряда Буров - хорошим, но сомневающимся парнем. Такими они останутся на протяжении всего фильма, такими и встретят смерть.
На протяжении картины действие возвращается назад во времени - зритель, вероятно, таким образом должен приобщиться к истории персонажей. В прошлой картине Лозницы тоже были множественные флэшбэки, однако там они несли истинную смысловую нагрузку. Действие, помещенное в прошлое, имело свою мощную пружину, которая позволяла ей раскручиваться и бить тех, кто живет во времени нынешнем. Ничто не остается безнаказанным под луной.
В новом фильме флэшбэки нужны режиссеру не для установления действительных связей, но - скажем так - для бэкграунда. Чтобы лучше понять сюжет. В повести Быкова эту функцию выполняют внутренние монологи героев, из которых мы отлично понимаем их сомнения (у кого они есть) и их способность или неспособность чистого выбора в грязных условиях. В итоге достаточно простая сюжетная канва фильма оказывается перегруженной и в какой-то момент начинает рваться. Не успев собраться, картина распадается, она словно не в состоянии нащупать те прозрачные, но крепкие нити, что должны связывать куски в единое целое.
Лозница пытается быть бесстрастным. Это замечательное качество для режиссера - оно обычно заставляет не отвлекаться на пустые эмоции, подчинившись одной-единственной цели - выявить волнующие режиссера смыслы и заставить зрителя самому их переживать.
Но всякое благо, как известно, при слишком интенсивном использовании поворачивается обратной своей стороной. Лозница перестарался, слишком много пытаясь взвалить на плечи зрителя, отказав ему в самой простой услуге - хоть чуть-чуть разделить с ним переживания. Холодное на грани вечной мерзлоты повествование сводит к минимуму все заложенные в повести Быкова пласты - начиная с философского кончая эмоциональным. Режиссер словно понадеялся на совершенство текста, а текст Василя Быкова, оставшись совершенным, будто бы не захотел подружиться с фильмом «В тумане».
Впрочем, кто его знает - что там у этого жюри в голове? Доживем до воскресенья...
| |