Под тяжестью мессианства, преувеличения своей «всемирно-исторической» роли рухнула в свое время советская «башня», а теперь шатается американская
Когда я был советским журналистом в США, мне заранее были ясны все ответы. Достаточно было просто подобрать «подходящие» вопросы. Теперь работать гораздо интереснее: можно ставить реальные вопросы и пытаться честно на них отвечать.
Я часто рассказываю об этом в своих публичных выступлениях перед американцами. Те смеются. Но я им тут же напоминаю, что теперь уже сами они, прежде всего мои коллеги-журналисты, зачастую говорят, пишут и вообще ведут себя так, будто заранее знают ответы на все вопросы о России, да и о мире в целом.
Кстати говоря, именно под тяжестью мессианства, преувеличения своей «всемирно-исторической» роли, претензий на обладание истиной в последней инстанции и «универсальными и непреходящими» ценностями, в конечном счете - под грузом обмана и самообмана, на мой взгляд, рухнула в свое время советская «башня», а теперь шатается американская. Остальной мир противится - и всегда будет противиться - навязыванию извне чужих ответов, чужой «правды жизни».
Вера по фактам или факты по вере?
Конечно, на это можно возразить, что есть факты, с которыми особо не поспоришь. Возможно. Но мне лично представляется, что роль фактов в нашей жизни сильно преувеличена. По-настоящему незыблемых знаний на самом деле не так уж много, они сплошь и рядом соседствуют с заблуждениями.
А главное - это никому особо не мешает, поскольку живут-то люди не столько знаниями, сколько чувствами и убеждениями, т.е. верой. «Не приставайте ко мне со своими фактами, - с улыбкой повторяет один мой местный приятель. - Я уже все для себя решил».
Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что именно так люди в основном себя и ведут. Каждый выбирает, во что ему верить, - кто в Бога, кто в приметы, а кто-то, скажем, в собственный разум, научный прогресс и счастье будущих поколений - и потом уже подстраивает под этот выбор свою личную «систему координат», подбирает резоны и доказательства. Получается не «вера по фактам» /хотя она в них особо и не нуждается/, а «факты по вере».
И, между прочим, чем человек грамотнее, тем легче дается ему подобная подтасовка. Это наглядно видно на примере дипломатов, которых много среди моих местных знакомых. Они могут досконально знать предмет обсуждения и позиции как своей, так и противоположной стороны, но практически никогда не способны договориться без «команды сверху», поскольку их изначальная установка - верить только в свою правоту и ее защищать. А чужой - как бы вовсе не видеть или, во всяком случае, не признавать.
Конечно, догматическая, слепая вера опасна. Россиянам, которые, по слову Саши Башлачева, в недавнем прошлом «вытоптали поле, засевая небо», это известно лучше других. Но ведь на самом деле и недостроенная коммунистическая Вавилонская башня рухнула только после того, как даже у ее проектировщиков ушла вера, выдававшаяся за знание. И, кстати, уходя, породила тот глубокий духовный кризис, который все мы переживаем.
Конечно, и у американцев есть свои идеологические заморочки. Даже если считать, что вооруженный разбой, спорадически устраиваемый ими в других странах, продиктован заботой о тех же «универсальных ценностях», а не о своих собственных политических и экономических интересах, то и тогда налицо циничный принцип «цель оправдывает средства». Другое дело, что в подобных случаях шовинизм, который американцы именуют «патриотическим консенсусом», особенно застит глаза, а сомнения в нем не только морально разрушительны, но и опасны. Поэтому любые факты, идущие вразрез с общепринятой верой, с порога отметаются без рассмотрения. А «Господи, благослови!» в местных храмах громче всех поют солдатам.
Быть правым или быть счастливым?
Вера американцев вообще прагматична. Они верят в свою страну и ее историческую правоту - если угодно, в свою «башню», пусть и покосившуюся. Со времен Декларации независимости считают «самоочевидным», что все люди «созданы равными и наделены своим Творцом определенными неотъемлемыми правами, в числе которых - жизнь, свобода и стремление к счастью». И без устали куют для себя это самое счастье, оставаясь едва ли не самым набожным среди народов ведущих мировых держав. Об этом, кстати, почему-то почти не вспоминают люди, ревниво следящие со стороны за их успехами.
«Не в том суть жизни, что в ней есть, но в вере в то, что в ней должно быть», - писал в свое время русский поэт и американский гражданин Иосиф Бродский. Действительно - и американцы об этом не забывают - на центральные вопросы бытия отвечает вера, а не знание. Спросите любого человека, что самое главное он узнал или понял за свою жизнь. Представьте, что об этом спросили Альберта Эйнштейна. Что бы он ответил, что вспомнил? «Общую теорию относительности»? Едва ли. Ясно же, что вопрос - о другом.
И радуют человека, как правило, отнюдь не знания. Со времен библейского царя Соломона известно, что «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». А тот же мой сегодняшний американский знакомый нередко спрашивает: «Чего ты хочешь - быть правым или быть счастливым?»
Имеется в виду, конечно, уверенность в своей правоте. Причем опять же не та, что окрыляет, а та, что сковывает, зашоривает, делает нетерпимым к чужому мнению. Вспомним, как в атеистическом по своим обрядам СССР подавляющее большинство населения «знало», что «религия - это опиум для народа». Разумеется, в подобном понимании конформистское «знание» может быть врагом подлинной духовной свободы.
Да и вообще, если я твердо убежден, что знаю что-то наверняка, то это не дает мне взглянуть на ситуацию со стороны. И это - проблема отнюдь не только тоталитарных обществ. На эти темы писали многие - например, автор нашумевшей в свое время книги по проблемам высшего образования в США «Закрытие американского разума» Аллан Блум. Простые же американцы, не мудрствуя лукаво, советуют умникам не проявлять «презрения до исследования», т.е. не задирать нос, не разобравшись.
И еще одно. В спорах о вере и знании упор нередко делается на современности науки и архаичности религии. Мол, то, что еще можно как-то понять и принять в древности, с высоты современных представлений ни в какие ворота не лезет. Но что, собственно говоря, изменилось? Как и 2 тысячи лет назад, меньшинство /включающее, кстати, многих видных ученых/ отвергается себя и идет за своим Создателем. Большинство отвергает и казнит в себе Бога. Чем себе же прежде всего и вредит.
Что говорит статистика?