|
В 2012 году раздача каннских наград прошла на удивление благостно. Единственный, кто «удостоился» легкого ропота недовольства, стал Карлос Рейгадас, которого жюри одарило наградой за режиссуру за его картину «Свет после мрака».
Ну и большая часть настоящих синефилов оказалась удивлена и расстроена отсутствием в списках награжденных Леоса Каракса с его умопомрачительной трагикомедией «Божественные моторы».
С самого начала организаторы Каннского фестиваля дали понять, что весь киносмотр пройдет под знаком любви. Лицом фестиваля стала Мэрилин Монро, с неземным изяществом задувающая на постерах единственную свечку на «деньрожденном» торте. Актриса, олицетворявшая на экране любовь, от любви страдающая и от любви же в конечном счете погибшая. И показанные в один день два конкурсных фильма со словом «любовь» в названии - «Любовь» Михаэля Ханеке и «Рай: любовь» Ульриха Зайдля словно подтверждали: нынешний, юбилейный, 65-й фестиваль будет нежен и любвеобилен.
Зря удивились те, кто решил, что «Любовь» - это фильм о смерти. Действительно - на экране почти два часа умирает старая женщина. Гаснет быстро и мучительно, полупарализованная и страдающая от того, что ее такой же старенький муж вынужден за ней ухаживать, исполняя все непривлекательные функции сиделки. А когда-то эта пара, Жорж и Анна, были блестящими интеллигентами, преподавателями музыки, вырастившими немало музыкальных звезд. Очень немногословный, неторопливый, даже будто бы приторможенный фильм - он о том, что любовь, в отличие от жизни, от болезней и даже от смерти - вечна. Трагический исход ленты предрешен, для зрителя загадки нет - фильм начинается с конца, с пустой квартиры и трупа женщины на кровати, одетого и обложенного цветами. Режиссер лишь сухо констатирует последовательность событий. Но в этой на первый взгляд бесстрастной констатации - бездна экспрессии и мысли.
Как известно, самая отчаянная эмоция кроется не в крике - в молчании, самая цветистая экспрессия спрятана не в слезах - в сухом взгляде. Взгляды, которыми обмениваются Жан-Луи Трентиньян и Эмманюэль Рива, французские секс-символы 60-х - это само по себе произведение искусства. А когда жена уже не может даже осмысленно смотреть, вся глубина и все страдание оседает в глазах Трентиньяна.
Многие прочили Трентиньяну и Рива призы за актерские работы. Но - не случилось. Может, и правильно - в конце концов, «Золотая пальмовая ветвь» - это общий праздник, а впечатляющих актерских работ в конкурсных лентах было предостаточно. И присуждение «малой пальмы» за лучшую мужскую роль Мадсу Миккельсену («Охота» Томаса Винтерберга) выглядит наилучшим решением. Главный герой, воспитатель детского сада, душа-человек, подозревается в педофилии - просто потому, что маленькая девочка что-то такое пробормотала, нафантазировав с три короба. Герой постепенно становится изгоем, загнанным зверем, вокруг которого сжимается кольцо человеческой ненависти. Фильм - о наших, современных страхах, способных во имя мифического добра одарить жгучей ненавистью любого отдельного человека. И не одного. Миккельсен играет своего загнанного воспитателя с той внутренней энергией и трагизмом, с каким умеют это лишь внешне бесстрастные северные артисты.
Ненависть - она, как известно, совсем рядом с любовью. Стоит только позволить любви перейти известную грань, наделив ее правом распоряжаться чужой жизнью, как она резво мимикрирует - и последствия становятся необратимыми. Как это случилось в фильме румынского режиссера Кристиана Мунджу «За холмами», где православная любовь к ближнему обернулась для ближнего летальным исходом. Этот фильм принес Мунджу награду за сценарий, а двум актрисам-дебютанткам - награды за лучшие женские роли. «За холмами» - фильм о ненависти, вырядившейся в любовь. «Мы знаем, какая любовь вам нужна, мы знаем, что нужно для вашего блага» - вот те пограничные слова, к которым и близко нельзя подходить, если не хочешь перерождения блага во зло.
Все эти годы невозможно было представить ни одного сколь-нибудь значимого фестиваля без румынского фильма. Моду на румынское кино принес тот же Мунджу пять лет назад, когда юбилейный, 60-й Каннский фестиваль выбрал своим фаворитом никому не известного румына. Однако новая румынская волна, взметнувшись, откатилась. Молодые режиссеры повзрослели и, кажется, сказали все, что хотели. Не очень ясно, чем так привлек жюри сценарий «За холмами», - удивительные для тонкого художника, каким несомненно, является Мунджу, прямолинейность и несообразности повествования лишний раз напомнили о бренности любой моды.
Что до обиды за Каракса, который привез сюда свой первый за последние 15 лет фильм, то действительно странно, что его не заметили. Впрочем, слова «не заметили» в данном случае лишь фигура речи - приглашение в каннский конкурс само по себе удача ни с чем не сравнимая. Так вот о Караксе. Думалось, что как раз нынешнее жюри захочет оценить этот фильм-чуму, фильм-фантазию, фильм-драму, фильм-всю-нашу-жизнь. Обычно художники склонны приветствовать в других то, чем не обладают сами. Очень традиционный, склонный к сентиментальности в масштабе человечества Нанни Моретти, казалось, захочет отточить свои вкусы именно на Караксе. «Божественные моторы» - это фильм, который рассказать нельзя, - он настолько причудливо, настолько буйно, но вместе с тем точно иллюстрирует нашу жизнь, в которой вымысел становится реальностью, реальность - вымыслом, а сам человек полностью теряет свою исходную сущность, что его надо смотреть, причем лучше - не один раз. Однако Моретти не проникся. Зато оценил Рейгадаса с его несомненно изящным, но чрезвычайно запутанным опусом «Post tenebras lux». Лучше, кстати, название вовсе не переводить - это устойчивое латинское выражение, означающее «после мрака - свет».
По сюжету супружеская пара вместе с двумя маленькими детьми (их играют дети самого Рейгадаса) переезжает в деревню. Дальше следуют многочисленные флэшбэки, выстрелы, падающие деревья, размытое изображение с двоящимися по краям кусками и наконец - самоотрыв головы одним из главных героев. Изящно, но мало что понятно. И смыслами не обременено, в отличие от того же Каракса, у которого каждый диалог, каждый кадр - говорящий.
Интересно, что кинематографисты все больше и чаще направляют свою авторскую мысль в сторону процессов, происходящих не только с обществом, но и с целыми народами и континентами.
Фильм, который остался без наград, - «Рай: любовь» Ульриха Зайдля, еще одного знаменитого австрийского мизантропа, тому весомое доказательство. Героиня ленты, 50-летняя пышная блондинка, имеющая душу столь же необъятную, сколь и задницу, предпринимает путешествие в Кению в последней надежде обрести рай. Странно, что большинство фестивальных наблюдателей увидели в этом фильме историю несостоявшейся любви и состоявшейся старости. На самом деле героиня - четкое олицетворение Европы, старой, слабой и нелепой. Она не в состоянии противостоять «черному» напору - молодому, здоровому, лукавому. Они - сильнее. Они - выживают и выживут. У них - молодая жесткая плоть против наших старческих висящих недоразумений. И любви между нами быть не может - только борьба за место под солнцем, которую мы уже проигрываем.
И на этом фоне такая простая и такая искренняя история постепенного ухода любимого, созданная Михаэлем Ханеке безупречно и дотошно точно, выглядит обобщением всего любовного опыта человечества вне зависимости от расы и цвета кожи.
| |