|
В прокат выходит «Гавр» (Le Havre) - снятый на французском фильм главного финского режиссера современности Аки Каурисмяки, удивительный пример того, что кино может быть одновременно добрым и политическим
Хочется прямо и попросту сказать, что это очень хороший фильм. Человечный, уютный и трогательный. История в нем нарочито простодушна, но это простодушие благородно. Как и герои: живущие на окраине портового Гавра чистильщик обуви Марсель Маркс (Андре Вильмс), его жена Арлетти (Кати Оутинен), друзья и соседи, мелкие лавочники, хозяйки дешевых баров и их завсегдатаи, которым здесь всегда нальют в долг.
Сюжет состоит в том, что все эти добрые люди спасают от депортации хорошего африканского мальчика Идриссу (Блондин Мигуэль), которому нужно попасть в Англию, куда уже добралась его мать. Марсель Маркс прячет паренька у себя, пока Арлетти лежит в больнице (со смертельным диагнозом, который скрывает от мужа).
«Чудеса иногда случаются», - пытается утешить ее доктор. «Но не в моем квартале», - спокойно отвечает Арлетти.
Фильм «Гавр», конечно, про то, что чудеса возможны как раз в ее квартале. Потому что солидарность бедноты - великая, целительная сила.
Аки Каурисмяки снял сказку про интернациональную бедняцкую солидарность аскетично и очень изысканно, с множеством ироничных поклонов классическому французскому кино. Инспектор Моне (Жан-Пьер Даруссен), которому поручены поиски маленького нелегала, одевается как герой старых детективов и нуаров. Единственного плохого человека, соседа-доносчика, играет любимый актер Трюффо Жан-Пьер Лео. Интерьеры и бытовые детали (радиолы, дисковые телефоны) - такие, будто время действия не сейчас, а 1930-1940-е гг. Кадры окрашены в холодноватые тона, напоминающие одновременно о близости Северного моря и выцветшей пленке. А мизансцены выстроены в минималистской манере, провоцирующей критиков на рассуждения о кинематографе Робера Брессона. Но визуальная ирония в «Гавре», конечно, фирменная для Каурисмяки. Например, камера очень внимательна к ботинкам. Что логично, если учесть профессию главного героя, но именно это обстоятельство и придает изображению cпецифический меланхоличный комизм.
Замечательно, что политика входит в «Гавр» на правах эстетики. Ретроантураж, изысканная стилизация, цитатность, ирония и сказочный сюжет позволяют Аки Каурисмяки выстроить альтернативное, насквозь фантазийное пространство социальной справедливости, возможное только в кино. И в этом смысле «Гавр» совершенно не сентиментален: он не столько о вере в солидарность и доброту простых людей, сколько об утопичности этой веры. Чудеса случаются в бедном квартале, но лишь благодаря волшебной силе киноискусства. Все будет хорошо, потому что в реальности обычно бывает иначе.
Но диалектика «Гавра» в том, что реальность еще не вся правда о мире. В утопии, которую показывает Аки Каурисмяки, правды не меньше, а может, и больше. Потому что это правда не того, что есть, а того, что должно быть. Простая, цельная и настолько художественно убедительная, что не нуждается в дополнительных доказательствах. Это прекрасно знает чистильщик обуви Марсель Маркс, который в другом французском фильме Каурисмяки - «Жизни богемы» (1992) был писателем. На вопрос одного из персонажей «Гавра»: «Почему я должен тебе верить» - он отвечает просто: «Потому что у меня глаза голубые».
В прокате с 21 июня
| |