|
Два месяца, прошедшие с момента инаугурации, - срок небольшой, но в масштабах ускоряющегося политического кризиса достаточный, чтобы пройти еще один пороговый рубеж. После него осенний политический сезон скорее всего привнесет новую волну изменений.
До недавнего времени кризис развивался преимущественно под влиянием внешних для системы факторов - падения доверия к властям и массовых протестов в Москве. Теперь к ним добавляются факторы, усиливающие напряжение изнутри и повышающие вероятность раскола внутри правящей группировки. Действия властей в истекшие два месяца свидетельствовали о дезориентации, слабой скоординированности, неспособности реалистично интерпретировать социологическую и политическую информацию.
Все это можно было бы списать на сложные для властей выборы, которые вынуждали к импровизации и ситуативным реакциям. Но поток ошибочных действий усилился уже после завершения политической кампании.
Массовые уличные протесты в период между парламентскими и президентскими выборами подтолкнули власти к декларации шагов в направлении демократизации. Однако сравнительно успешный для власти итог президентских выборов на фоне восстановления рейтингов доверия и ослабления протестных настроений за пределами Москвы создал впечатление возврата общественных настроений к докризисному состоянию.
Власти попытались перейти к подавлению уличных протестов и начали выхолащивать заявленные демократические реформы. Но к началу июня рейтинги, как и было предсказано в майском докладе ЦСР, cнова упали до уровня осени прошлого года, а уличные протесты в Москве возобновились с новой силой. Стало ясно, что надежды на длительную политическую стабилизацию имели мало общего с реальностью.
Но действия властей по-прежнему продиктованы стремлением сохранить политический статус-кво, что уже не является выполнимой задачей. Демократизация политической системы не только необходима, но и неизбежна, однако усилия власти направлены в основном на ее сдерживание. Стремление выдать желаемое за действительное толкает на неадекватные шаги, которые не добавляют политической стабильности и противоречат реальным интересам самой правящей группы. По сути, речь идет об утрате связи с действительностью в сочетании с кризисом персонального лидерства.
В мае и июне власти с такой легкостью совершали ошибки, как будто кредит политического доверия был неисчерпаем. Но ужесточение курса на свертывание уличных протестов, включая аресты и недавние обыски среди лидеров оппозиции, привели к обратным результатам - заключительный митинг сезона оказался одним из наиболее массовых, несмотря на дождь и длинные праздники.
Многие недавние кадровые решения усугубляют положение властей. К их числу относится назначение Сергея Неверова на второй по значимости пост в «Единой России» - среди политиков второго эшелона, которых мы тестировали на фокус-группах, он оказался одним из лидеров по числу негативных оценок. Таким образом, власти сами сигнализируют о том, что уже списали «Единую Россию» из своего политического актива. Не менее грубой ошибкой является назначение Игоря Холманских на пост полпреда Уральского федерального округа: проведенные нами фокус-группы показали, что население категорически отторгает агрессивный политический стиль, характерный для Холманских.
Это происходит на фоне заметного снижения качества политической пропаганды и ее примитивизации. Бросается в глаза избыточное апеллирование к тезисам внешней угрозы и идеологическая гиперэксплуатация темы Великой победы. Эти темы - немногие из оставшихся в политическом активе властей. Но при их безудержной эксплуатации они быстро исчерпают пропагандистский потенциал и породят неожиданные и нежелательные для власти идеологические эффекты.
Как отметил в своей книге по политической риторике Георгий Хазагеров, пропаганда конфронтации ведет к накоплению агрессии и вскоре начинает выглядеть заманчиво в оппозиционном контексте. В конечном счете от этого страдает сама власть. Именно так в позднее советское время сработала пропаганда революции и борьбы с косностью. Среди недавних сходных примеров - попытка властей опереться на авторитет церкви в предвыборной борьбе. Как показали наши исследования, население не одобряет политизации церкви. Попытка вовлечения церкви в политику обернулась для церкви не только скандалом с Pussy Riot, но и обостренной реакцией общества на историю с часами патриарха и на его конфликты с жильцами в Доме на набережной.
Прочая политическая пропаганда властей строится на раздаче обещаний, которые уже не вызывают доверия. Примером служат нереалистичные целевые индикаторы в недавних указах президента в сфере демографической политики, экономики и реформы государственного управления. Символичное повторение на высоком уровне печально известной фразы про Россию как «остров стабильности» на фоне европейского кризиса показывает, насколько быстро разрыв слова и дела приближается к критической отметке.
Одной из немногих адекватных реакций на кризис после выборов было глубокое обновление состава правительства. Наше социологическое исследование показало, что россияне активно поддерживали идею обновления состава правительства и ждали именно этого. При всей спорности назначений на конкретные посты правительство в новом составе получило определенный кредит доверия, которого могло бы хватить как минимум на несколько месяцев.
Но уже через месяц этот важный шаг был публично дезавуирован созданием надправительственных комиссий по энергетике и макроэкономике, в которых ключевую роль играют кадры из старого кабинета. Это не позволяет власти использовать преимущества даже того ограниченного кредита доверия, который был получен в результате смены министров. Принятие реальных решений выводится на уровень президента и старых лиц вокруг него, а Медведев и его министры фактически лишаются полномочий, но вынуждены нести ответственность за чужие решения. Такое распределение ответственности и полномочий - прямой шаг к расколу правящих элит.
К чему приводят подобные действия, хорошо видно на опыте советской системы в конце 1980-х. Тогда тоже создавались многочисленные комиссии высокого уровня, наделенные полномочиями по подготовке и принятию решений, но не несущие ответственности за их реализацию. Это усиливало неопределенность и напряжение внутри власти, подкрепляя доводы в пользу ее глубокой трансформации.
Работать в такой системе некомфортно даже чиновникам высокого уровня. Ее нерациональность и непредсказуемость обостряет конфликты, порождает цинизм и подрывает лояльность. Но сейчас - не 2006 год, когда разрыв с властями мог бы означать конец политической карьеры. Наоборот, усиливаются стимулы исхода из власти и сплочения вокруг альтернативных центров влияния для свежего политического старта.
На низовом уровне признаки отторжения уже налицо. По нашим наблюдениям, нежелание работать с властью заметно усилилось среди прежде лояльных представителей гражданского общества, экспертов и политтехнологов. Чтобы удержать лояльность, власти вынуждены прибегать к нестандартным шагам. Характерный пример: награждение орденами и медалями группы разработчиков Стратегии-2020 - случай беспрецедентный, особенно если учесть, что стратегия даже не была формально одобрена правительством.
Все это само по себе было бы не так опасно для властей, если бы не другие новые обстоятельства, действующие в том же направлении.
На местном уровне уже происходит массовое появление новых, более независимых от Кремля лидеров. Там полномасштабный раскол элит фактически уже начался.
На уровне партийной политики начало раскола элит подталкивается тем, что «Единая Россия» утратила потенциал партии власти, но возможность заменить ее новой лоялистской партией, как это случалось в прошлом, сейчас отсутствует. Как показывает пример с попыткой создания партии Якеменко, игрушечные партии, чтобы они привлекали внимание, приходится делать чересчур оппозиционными. А это уже опасно для самих властей в ситуации, когда вероятность раскола элит и без того нарастает за счет других факторов.
Последние события лишили Медведева статуса политического лидера. Кризис персонального лидерства Путина обострился настолько, что попытка пойти на четвертый президентский срок вызовет слишком мощные протесты в элите и обществе.
Это значит, что самое позднее через три года внимание правящей группировки сосредоточится на поиске способа передачи личной власти. Но передача власти уже не может произойти формально. В имитационном режиме она была проэксплуатирована уже дважды. В первый раз это вызвало легкое ворчание, которое предпочли не услышать, во второй раз - уличные протесты, которые вызвали испуг.
На этот раз личную власть придется передавать всерьез, как сделал Ельцин в 1999 г. В условиях реальной, а не фиктивной смены лидерства ставки выигрышей и потерь для конкурирующих элитных групп возрастут. Это вызовет ожесточенную борьбу элит, которая начнется задолго до выборов и станет центральной темой, лишающей возможности проводить внятную политику по каким-либо другим вопросам.
В свете новых событий такой сценарий уже выглядит инерционным. В случае более раннего нарастания трудностей и явного ослабления власти борьба начнется раньше со всеми вытекающими последствиями.
Начало раскола внутри правящей элиты ускорит темп политических изменений. Это и есть тот естественный рубеж в эволюции старой политической системы, который можно назвать периодом ее полураспада.
Авторы - президент Центра стратегических разработок; директор по социальным и экономическим исследованиям того же Центра
| |